Это довольно благородное качество человека: если он обнаруживает, что он, по его мнению, неспособен удержать себя от причинения вреда тому, кто делает ему добро, то он будет защищать этого человека или группу посредством своего ухода. Это — действительный источник бегства. Поэтому, если бы мы улучшили условия труда человека, то увидели бы, что мы просто увеличили его оверты и сделали неизбежным его уход. Если мы наказываем, то мы можем несколько снизить значимость того, кто делает ему добро, и, таким образом, уменьшим значимость оверта. Но ни улучшение, ни наказание не являются ответом. Ответ содержится в Саентологии, и он заключается в проведении человеку процессинга с целью поднять его на достаточно высокий уровень ответственности, чтобы он взялся за работу и выполнял её безо всех этих нелепых фокусов-покусов типа: «Я должен сказать, что они делают что-то плохое мне, тогда я смогу уйти и защитить их от всего того зла, что делаю им я». Именно так оно и есть, и теперь, когда мы знаем действительную причину, не предпринимать никаких шагов — просто нелепо.
Перед тем, как человек получит свою последнюю зарплату в организации, из которой он уходит по собственному решению, он должен выписать все свои оверты и висхолды против организации и её персонала и пройти по ним проверку на Е-метрё [2].
Поступать как-то иначе было бы просто верхом жестокости. Человек своими овертами и висхолдами вынуждает себя к бегству. Если от них не избавиться, то что бы ни сделала по отношению к нему организация или её сотрудники, это ранит его, как острый нож, и оставляет в его жизни тёмный след, а в душе — какой-то отвратительный осадок. Более того, он постоянно лжёт об организации и её персонале, и чем больше он лжёт, тем хуже ему становится. Допускать, чтобы люди сбегали, не очистившись от овертов и висхолдов, значит становиться причиной их деградации, потому что, я уверяю вас (и мне не слишком— то весело об этом говорить), люди не часто оправлялись от овертов против Саентологии, саентологических организаций и тех, кто связан с Саентологией. Им не удаётся оправиться от этого, потому что в глубине души они знают, даже в тот момент, когда лгут, что они причиняют зло людям, которые сделали и продолжают делать неимоверное количество добра во всём мире и которые, определённо, не заслуживают клеветы. Это буквально убивает их, и, если вы не верите, я могу показать вам длинный список смертей.
Единственное зло, которое мы совершаем, — это то, что мы хорошие, если эти слова имеют для вас смысл. Ибо, поскольку мы хорошие, то плохое, что сделано нам по небрежности или по злобе, не идёт ни в какое сравнение со злом, причинённым другим людям. То, о чём я сказал, часто относится и к не саентологам. У меня работал электрик, который обирал ОХС, предъявляя фальшивые счета и плохо выполняя свою работу. Однажды он осознал тот факт, что организация, которую он обирает, помогает людям везде и всюду, и эта помощь далеко превосходит ту, которую он кому-либо когда-либо был в состоянии оказать. Не прошло и нескольких недель, как он, заразившись туберкулёзом, умирал в лондонской больнице. Никто не освободил его от овертов и висхолдов, когда он покидал организацию. И это, действительно, его убивает — факт, который отнюдь не является плодом моей фантазии. Иногда в этом есть что-то пугающее. Я однажды объяснил человеку, который занимался сбором денег по счетам, кто мы такие и что мы из себя представляем, и сказал ему о том, что он причинил зло хорошему человеку, и через полчаса он проглотил шесть с половиной граммов веронала, и его отвезли в больницу. Это было самоубийство.