– Кэл! – надувает она губы. – Не будь столь жестоким к бедной девушке!
Я смеюсь, и мы покидаем лагерь «Луч» – надеюсь, что навсегда.
В конце концов я паркуюсь у самой двери, но все равно Ниель приходится топать босиком, голой, в одеяле.
* * *
– Эй! – кричу я и крепко зажмуриваюсь. – Осторожнее, мне мыло в глаз попало.
– Ой, извини. Мне казалось, ты пониже.
– Объясни, пожалуйста, ну что тут сексуального – принимать душ в полной темноте? – ною я. – Я тебя не вижу, глаза щиплет. По-моему, пора уже вылезать.
– Зато я тебя чувствую, – говорит Ниель и трет мне мылом грудь – маленькими кружочками, все ниже и ниже.
– Эй! – кричу я, внезапно сообразив, к чему идет дело. – Все! Я передумал вылезать!
Ниель смеется, прижимаясь губами к моей коже.
И даже в кромешной темноте, когда приходится полагаться на одно лишь осязание, она все равно очень красивая.
Второй год в старшей школе, январь
– С Новым годом, – говорю я, входя в комнату Райчел с букетом воздушных шариков, надутых гелием.
– Ух ты, настоящий праздник!
– Мне так жаль, что ты разболелась перед самым Новым годом. Я подумала, что шарики с фейерверками тебя развеселят. А то ты тут совсем одна, бедняжка.
– Не волнуйся. – Райчел медленно приподнимается и садится на кровати. – Ко мне целая очередь парней выстроилась, чтобы поцеловать меня ровно в полночь, вот только папа их всех разогнал.
– Они много потеряли. Вот не повезло ребятам, – хмыкаю я. Райчел улыбается. – Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – отвечает она. – Мама, правда, просто с ума сходит от беспокойства. Ей-богу, ей просто нравится изображать из себя сестру милосердия. Постоянно пичкает меня морсом. Ну вот скажи, сколько жидкости может выпить человек?
Райчел очень бледная, но жар у нее, кажется, спал. Я сомневалась, ехать к ней или нет, когда узнала, что она плохо себя чувствует. Но мне, честное слово, лучше здесь сидеть и смотреть, как она спит, чем торчать дома.
– Пожалуйста, скажи, что у тебя есть для меня какая-нибудь жутко смешная история про новогоднюю вечеринку! Ну, например… как кто-нибудь пускал фейерверки и поджег соседский дом. Или как парни бегали нагишом по улицам, споткнулись и повалились друг на друга! – (Я хмыкаю.) – Ну же, Николь, я слушаю! Расскажи, как ты до упаду веселилась в праздники!
– Хочешь, чтобы я тебе наврала, да?
– Ты совсем не умеешь врать. Должно быть, придется мне удовлетвориться грустной историей о том, как ты весь вечер торчала в углу и смотрела, как другие напиваются. – Тут глаза у нее широко распахиваются. – Надеюсь, что ты все-таки ходила на вечеринку? Смотри, если дома просидела, я с тобой дружить перестану, до конца… недели.