Ниель только головой качает в ответ на эту жалкую угрозу. Становится на санки, хватается для равновесия одной рукой за мое плечо, а в другой сжимает тонкую нейлоновую веревку, продетую через нос санок.
Я осторожно становлюсь сзади, обхватываю ее рукой за талию и тоже держусь за веревку. Было бы весело, если бы я не смотрел вниз, на крутой спуск, в предчувствии падения – наверняка ведь будет чертовски больно.
Я расставляю ноги пошире и сгибаю их в коленях, чтобы лучше балансировать.
– Готова? – бормочу ей на ухо.
Ниель кивает. Готов поклясться: я слышу, как у нее сердце начинает биться быстрее.
– Ну, держись!
Я наклоняюсь вперед, мы трогаемся с места и мчимся под гору. Холодный ветер ударяет в лицо. Я даже не чувствую, как бьет нас снег. Колени у меня подгибаются на каждом ухабе, адреналин бурлит в крови. Мне уже почти кажется, что все обошлось благополучно, но тут нас подбрасывает на бугорке, и санки выскальзывают у меня из-под ног.
Ниель визжит и валится вперед, хватает меня за руку и увлекает за собой. Мы падаем в снег и катимся вниз по холму. Я останавливаюсь, распластавшись на спине, и ничего не вижу – все лицо залепило снегом.
– Ниель, ты цела? – окликаю я, переворачиваясь на бок. Она не отвечает. – Эй, Ниель!
Она вся зарылась в снег, одни ботинки торчат. Я подползаю к ней, разгребаю снежную лавину.
– Ниель!
Наконец я вижу ее лицо – она безудержно и беззвучно хохочет. Грудь у нее судорожно вздымается, рот широко раскрыт. Я снимаю перчатку, чтобы смахнуть ей снег со щек.
Ниель наконец немного успокаивается, смотрит на меня, и в глазах у нее стоят слезы.
– Ты цела? – спрашиваю я снова, оглядывая ее, всю облепленную снегом.
Она прикусывает нижнюю губу, по-прежнему улыбаясь, и кивает. Я вдруг остро ощущаю, что она рядом, чувствую ее медленное, тяжелое дыхание. Моя рука все еще лежит на ее щеке, и я не могу отвести взгляд, зачарованный чувством, которое светится в ее глазах. Но едва только я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, как она выпрямляется и врезается мне в лицо головой. Я издаю стон и от боли опрокидываюсь на спину.
– Ой, Кэл, прости, пожалуйста, – торопливо говорит Ниель. – Как ты? – Она встревоженно наклоняется надо мной. Трогает мою щеку рукой в перчатке, осыпая мне все лицо снегом.
– Спасибо, Ниель. Все нормально, – бормочу я, смахивая снег.
Она смеется, поднимается, протягивает руку, и я принимаю ее помощь.
– Ну ладно, раз мы все равно уже бог весть на кого похожи, – говорит Ниель, все еще держа меня за руку, – давай поиграем в снежных ангелов.
У меня округляются глаза: