Мужик настолько перепугался, что мне стало противно. Желание поколотить его пропало, я ограничился затрещиной, взял девчонку за руку и вывел ее на свет.
— Тебе разве не говорил — не ходить никуда с незнакомыми дяденьками?
— А чё. Я думала, он в дочки–папы будет играть, а он в подвал повел. Я темноты боюсь.
— Не понял, — насторожился я. — В дочки–папы? Ты хочешь сказать, что домой бы с ним пошла к нему и в постель бы с ним легла.
— Ну и чё! Дядя Вася все время меня с собой кладет. И денег дает.
Я тряхнул головой. Мир загнивал на глазах. Уныние опять навалилось на меня, мир стряхивал последние паутинки романтики, в нем не было места подвигу. Шхуна с алыми парусами завязла в болотной жиже, Ассоль подрабатывала в постели с морячками.
Единственное, о чем люто жалел я — это о невозможности напиться. Впрочем, напиться я, конечно, мог, но сейчас, когда охота за мной не прекращалась ни на миг, я не мог позволить себе расслабиться.
Я пошел обратно в гостиницу, пытаясь заморочить самому себе голову остатками романтической дури.
Если бы все не умели врать? — думал я. — Даже в мыслях.
То есть, даже подсознательно не могли бы задумать или предположить любой обман, любую фальшь, любое расхождение между словом и делом…
Прошедшей ночью я и мой маленький коллега остались довольны. Возрождение происходило с активностью, неизвестной автору одноименной бессмертной повести. Утро, естественно, было мрачным. Сперва выяснилось, что непрофессионалка почистила мои карманы вполне профессионально. Ровно половину наличности изъяла. Хорошо еще, что основные свои капиталы я запрятал.
Кроме того, болела голова, поташнивало. Это были не только похмельные симптомы. Очевидно мой организм, привыкший к аскетическому существованию бич–дервиша, не мог сразу привыкнуть к изобилию и удобствам.
Звонок телефона добавил отрицательных эмоций. Баритон сообщил, что проверка фирмы «Язуа» не выявила каких–либо опасных тенденций. Никакого отношения к порученному вам заданию они не имеют, сообщил баритон (будто я и сам не знал), ваша тревога ложная и ничего вам ни мешает закончить дело сегодня же. Вы и так просрочили оговоренный срок, что отразится на окончательном расчете.
Второй звонок был от упомянутых издателей. Все с легкостью узнавали мой новый телефон, будто я вывесил афишу с объявлением о переезде в другой номер. Издатели сообщили, что они не потерпят наезда на их сотрудников (кто на кого, интересно, наезжал) и примут жесткие меры, если я не угомонюсь. Я ответил, что подумаю. Самый толстый из этой команды (кажется Виктор) начал излагать мне по телефону некоторые сведения о моей матери и ее внебрачных связях. Я попытался прервать его, но он, скорей всего, когда говорил не слышал речи собеседника. У рогатых африканских лягушек такая же физиология: они, квакают в брачный период, так раздувая гортань, что слуховые нервы пережимаются и они временно глохнут. Вроде наших глухарей на току. Поэтому я отставил попытки ворваться в его монолог, и просто повесил трубку. У меня были более срочные занятия.