— Дай мне подумать, — сказала Ли.
— Да, конечно. Но они не намерены ждать вечно. Это отличный шанс для тебя.
Ее не раздражает, что Алан так энергично требует изменений. Ли и сама не то чтобы против, но почему он, вместо того чтобы честно и откровенно изложить свои мотивы и признаться в личной заинтересованности, тратит силы, пытаясь убедить жену, что речь идет лишь о ее пользе и карьере? Почему Алан не может сказать правду? Неужели это так трудно?
— Я думаю, Алан.
Они сидели за столиком в гостиной, пока дети занимались у Баррет. Алан смотрел на жену — грустно и умоляюще. Потом в его глазах появился знакомый блеск — Ли хорошо знала, что это значит. На мгновение она забыла все, что разделило их с мужем, и ощутила прямую связь, которой они всегда пользовались, чтобы общаться без слов. Несомненное вожделение Алана накаляло Ли, хотя они не обменялись ни единым словом. Женщина поняла, как сильно скучает по его прикосновению, по облегчению, которое всегда испытывала после секса. Она рассматривала полные губы мужа и желала Алана. Когда впоследствии Ли призналась Кэтрин — девушка была единственной, с кем Ли обсуждала подобные вещи, — то сказала, что возбудилась. Все лучше, чем признать тоску и одиночество.
В тот день Ли посмотрела на Алана и удержала его взгляд на секунду дольше обычного — и в следующее мгновение он повалил жену на кушетку в гостиной и принялся ласково поглаживать по бедрам. Ли обхватила его ногами вокруг пояса, и Алан понес ее в спальню. Оба как будто страшно изголодались. Когда их губы встретились, Ли услышала собственный стон, тело словно начало таять — она уже давно такого не ощущала. Внутренний голос твердил снова и снова: «Он вернулся, он вернулся», — как будто женщина пыталась убедить себя. Страх, что у мужа может быть любовница, рассеялся — Алан не был бы с ней таким, если бы встречался с другой.
Потом Алан поднялся с постели и начал натягивать одежду.
— Было хорошо, детка, — сказал он.
Хорошо? Полтора часа силовых упражнений — вот что такое «хорошо». Ли описала бы пережитые ощущения другим словом.
— Подумай о контракте, ладно?
Через две минуты Алан ушел. Не остался, а опять исчез. И тогда Ли подумала, не пора ли набить ему морду.
Мобильник на столе у кровати звонит, и Ли видит номер матери. Утром в субботу она уж точно не жаждет такого звонка, но из чувства долга тянется к трубке. Впрочем, это не только долг. Она испытывает одновременно любовь и жалость к матери и всегда с неизбывным оптимизмом надеется, что однажды та перестанет видеть в дочери собственные недостатки. Они любят друг друга, несмотря на все разногласия.