— Мы обязаны относиться к людям внимательно, щадить их достоинство и чувства, — сказал Лева, понимая, что получит в ответ проповедь, основными аргументами которой будут обвинения в слюнтяйстве и псевдоинтеллигентности.
Он еще не закончил говорить, как Орлов заулыбался, ласково поглядывая на Леву маленькими прищуренными глазками. Он взглянул на Леву один раз, второй, как бы примериваясь, с какой стороны удобнее приняться за сей лакомый кусочек.
— Все твои люли-тюли в нашем деле ни при чем, — начал он неторопливо. — Говоришь ты «извините» при обыске или молча в барахле копаешься, ты дом человека переворачиваешь. Скажи?
Лева понял, что его никто не спрашивает, и промолчал.
— В каждом доме люди живут разные. К примеру, мужик — проходимец, мать с женой — хорошие, добрые бабы, — он довольно кивнул и причмокнул. — Разные, Лева. Однако ты все барахлишко своими руками лапаешь. Все, заметь, так как оно в семье общее, и где что припрятано, неизвестно. А души у людей раздельные, каждому своя, а ты подряд хватаешь, без разбора.
По аллее медленно шла влюбленная пара, и Орлов примолк, выжидая.
— Ишь, любятся, — ерничая, продолжал он. — Поженятся. Малый запутается в каком-нибудь дерьме, ты к ним и придешь, Лева. Представь, — Орлов округло развел руками. — Являешься. Квартирка. Понятые. Заметь, для этой девочки люди, как правило, знакомые. Соседи или дворник с лифтером. В общем, красота. И тут, — он сделал паузу и взглянул хитро, — заметил ты на стене фотографию в рамочке под стеклом. На фотографии той невеста вся в белом, а он, как положено, в черном. Оба, конечно, глупо улыбаются. Ты, Лева, как культурный, говоришь: «Извините, пожалуйста». Карточку со стены снимаешь и ножичком ее аккуратненько отколупываешь. Может, валюта именно там, скажи? Ножичком аккуратненько? — Орлов смотрел на Леву серьезно, уже не чмокал, не ерничал, заговорил он чистым языком, литературным. — В этой ситуации, Лева, твои извинения и расшаркивания сплошное издевательство. Ты пойми, Лева, ты пришел и разломал все, что они годами строили.
— Не я, — сорвался Лева, — разломал преступник.
— Верно. Но для семьи виновником в большинстве случаев являешься именно ты. И не переживай, не бери к сердцу. Ты о зубном враче думал?
— Каком враче? — не понял Лева.
— Который людям больно делает? Думал, думал, мы все думали. — Орлов махнул на Леву рукой. — Представь, если бы врачу каждый раз было бы так же больно, как пациенту? Представил? Мы бы быстренько без врачей остались, они бы все померли. Выводы сам делай.
Лева не ответил, они посидели еще немного, думая каждый о своем, распрощались холодно. Лева дошел до Белорусского, проехал по кольцевой остановку, вышел у зоопарка, до дома рукой подать. Что-то в разговоре с Орловым было не так, в чем-то подполковник его, Леву, надул. Лева размышлял, ворочал мозгами и наконец добился ответа. Орлов решил Перовым заняться и поехал за ним на кладбище. Олег Перов с Шутиным домой вернулись, а подполковник Орлов, видимо, лишь проводил их, поглядывая со стороны. Почему же Орлов не пригласил Олега Перова в управление? Да потому, что подполковник Орлов нормальный ранимый человек. «Разговор наш с Перовым не убежит, что сегодня, что завтра, побеседуем, а с похорон друга забирать жестоко».