Маршан разразился длинной умоляющей тирадой.
Нина пояснила мне по-немецки:
— Говорит, что не хочет становиться убийцей. Считает, что достаточно помогал Сопротивлению, когда выполнял наши небольшие поручения.
Маршан ошеломленно смотрел на меня. Нина протянула ко мне руку, заставила подойти ближе:
— Это товарищ, — обратилась она к Маршану, представляя меня. — Он был в плену.
Camarade, captivité.
Маршан уставился на меня так, словно искал у меня спасения:
— Ну так объясните ей, что я не могу. Ich kann nicht. — Он пытался говорить по-немецки. — Существует черта, которую человек не в силах переступить. Die Linie. — Он провел ребром ладони по стойке, отмечая границу. — Для меня эта черта — здесь и сейчас.
— Никто не требует от тебя, чтобы ты… — снова заговорила Нина, но Маршана прорвало:
— Я прятал товарищей. Прятал евреев. Носил им еду из кухни, уступал свою кровать. Ни о чем не спрашивал. Брал на хранение какие-то вещи. Передавал письма и сведения на словах. Меня два раза допрашивали в парижском гестапо! Zweimal. Я чуть не умер.
— Как же вас выпустили из гестапо? — удивился я.
— Да вот так и выпустили. — Маршан развел руками. — В тайной полиции тоже люди работают. Не в том смысле, что они способны кому-то сострадать, а в том, что их можно обмануть. Они не боги. Если всё отрицать достаточно долго и убедительно, тебя просто отпускают. Если повезет, конечно. Кроме того, всех сотрудников отеля «Маджестик» время от времени проверяют. Это обычная практика.
— Тогда от чего же вы чуть не умерли? — удивился я.
— От страха, — признался Маршан.
— Маршан — настоящий храбрец, — вмешалась Нина.
— Нет, — твердо сказал Маршан. — Не храбрец.
— Послушай, — она снова наклонилась к нему, — я не могла не сказать тебе, что будет в тех чемоданах. Понимаешь?
— Если бы я не знал, тогда другое дело, — уперся Маршан. — Я никогда никого не убивал.
— Тебе не придется убивать. Просто помоги мне пронести в отель пару чемоданов. Только и всего.
Нина вдруг оборвала себя на полуслове, покачнулась и чуть не упала. Ее пальцы скользнули по стойке, но не удержались. Я вовремя подхватил ее. Она оказалась тяжелой и костлявой.
— Нина, идите спать. Немедленно, — приказал я ей таким тоном, словно разговаривал с Кроллем. — Раздевайтесь и ложитесь в мою постель.
— Пустите. — Она высвободилась. — Что за манера — сразу тащить даму в постель?
— Это инстинкт, — сказал я.
Она начала подниматься по лестнице, держась за перила. Я хотел было последовать за ней, но Маршан задержал меня:
— Послушайте, герр Тауфер. Вижу, вы нормальный человек.