— Жалко, конечно, Иван Иванович, что не писатель ухлопал предполагаемого соавтора. Мало ли что они могли не поделить, но с фактами не поспоришь. Не только был в Киеве, не только давал интервью, но и после этого угощал всех причастных в «Метро». Алиби мощное. Кстати, установлена личность докучавшего Грибанову Коли. Приметы и липовый червонец вывели на Нугзара Квициани, заметного специалиста в этой области. Установлено все: судимости, адрес, дружки, привычки. Даже удалось некоторое время «вести» его незаметно. Зато совершенно точно зафиксировано количество поглощенных им спиртных напитков и кофе в баре «Интуриста». В сущности, можно бы у него отнять права — за руль трезвым он не садится. Тогда и наблюдение осуществлять полегче. Ездит он лихо. Наши, сидя на хвосте у него, едва не влетели в аварию.
— Но Грибанов тоже хорош гусь. Не знаю, как там насчет его литературных занятий — читатели еще своего мнения не высказали, да и вообще о существовании книги известно лишь со слов матери убитого, — но вот по торговле фальшивками он специалист. Объявился потерпевший. Думаю, остальные просто не рискнули заявлять. Продавец персиков, абхазец, решил приобрести у неизвестного, опознанного им по фотографии, четыре царских червонца за семьсот рублей. О чем чистосердечно и заявил, когда выяснилось, что монеты не вполне золотые. Во время сделки фигурировал и подозрительный детина, возникший в момент передачи монет, когда, собственно, и совершалась купля-продажа. Не кто иной, как наш друг Квициани. Но что мы можем вменить нашему опытному, поднаторевшему во всяких юридических тонкостях другу? Да ничего, кроме естественного любопытства. Так что придется его «поводить», может что и получится…
Эх, господи, хорошо на воле! Прямо скажем, если бы не надо было воровать, чтобы продержаться «на гребне» — полное блаженство. Впрочем, не следует забывать и о вкусной и здоровой пище. Да и с человеком надо рассчитаться. Конечно, моя свобода Лысому ничего не стоила, все равно — уговор дороже денег. С самого начала было ясно, что на факте обнаружения в моем доме краденого, без свидетельских показаний, недолго держаться приговору. Потому и на суде не стал упорствовать: всплывет, чего доброго, еще какая-нибудь дрянь! А подходящего человека долго искать не пришлось: на «особом» понимают друг друга с полуслова. Лысый, спасибо ему, сразу поверил, что договоренные четыре тысячи принесут его бабе на дом. Ему во всех отношениях повезло, когда я выбрал его из «карантина». Подошел по всем показателям — его счастье. А тринадцатилетнему сроку за разбой явка с повинной по факту гостиничной «кражи личного имущества» не помеха. Да еще и перспектива вместо лагеря не меньше полугода, считая этапы, прокантоваться по тюрьмам, где в силу заслуг и воровского статуса жизнь куда полегче. Конечно, следствие в жизни не поверит, что именно Лысый запаковал в тайник в моем сарае краденое, как и в его вину вообще, но доказать ничего не докажут. Люди здесь проверенные, знающие, чьего берега держаться. Как это говорилось — «истинные арийцы». Отборный контингент! Не то на воле. Иной раз дело зависит от такой мелкоты, что самому стыдно признаться, с кем приходится иметь дело. Тут верх взяли блюдолизы, даром что из блатных. Сначала подстраивались к тем из власть имущих, кто шел на контакт, а там, гляди, и сами ссучились. Честной братве совсем жизни не стало. Или подмахивай властям, или вали на завод: другого выхода нет. Ну, разве что еще подохнуть с голодухи — не станешь ведь жрать падаль после живой крови!