Оставшемуся наедине с трупом Шаха Лешику нельзя было позавидовать. Крови он потерял немного — рана была специфическая, не тяжелая, но выводящая из игры. Вид начавшего очухиваться боевика, ошеломленно разглядывающего пригвожденный к креслу труп, вовсе не позабавил привыкшего ничему не удивляться майора Строкача. Обитатели квартиры розыску были в общем-то неплохо известны. Юрий Семенович Шах «ныне присно и во веки веков» умолк, бывший же тренер по рукопашному бою, а ныне уголовный элемент Алексей Пугень усиленно изображал нечто вроде шока, в то же время мучительно шевеля мозгами и прикидывая, как выкарабкаться из критической ситуации.
Изнурительное молчание и необходимость оказания медицинской помощи пострадавшему вынудили Строкача на время с ним расстаться. Если нажим «по-горячему» сразу и определенно ничего не дает, лучше сосредоточиться на осмотре места преступления. Благо есть что посмотреть. Квартира, обставленная разрозненной дорогостоящей мебелью, не поражала избытком вкуса. Денег — да, денег затрачено было много. Огромные, действительно ценные старинные фарфоровые вазы соседствовали с изолятором высокого напряжения, используемым в качестве подставки для чахлой пальмы. Кричаще-красный дешевый ковер диссонировал с изящными, палевых тонов, гобеленами, словно в насмешку вправленными в аляповатые гипсовые рамы. Книжные полки с безукоризненно подобранными заботливой Нонной изданиями загромождали не вмещающиеся в бар пестрые бутылки с импортным спиртным. Очевидно, они ласкали глаз хозяина дома. «Ну, что ж, за годы своей не столь уж долгой деятельности на свободе покойный поубавил количество спиртного на планете, хватило бы не на одного долгожителя», — подумал Строкач, оглядывая гостиную, где, очевидно, происходили основные события. Небольшой ручеек крови, сбегавший из-под стилета по груди Шаха, уже полностью высох. Судя по лужице крови, скопившейся и у выхода из коридора, свою долю Пугень получил на пороге все той же гостиной. Говорить на эту тему он пока отказывался, назвав только свое имя. В этом как раз особой нужды не было: участники таких постоянных, налаженных предприятий, как наперсток и лотереи, были известны наперечет.
Тем временем дотошный Родюков усердно рылся в недрах симметрично расположенных спален. Строкач же всей этой велюрово-атласной затхлости предпочел скрупулезное изучение балкона. Добротная, на совесть застекленная лоджия с достаточно прочно для спокойного сна закрытыми шпингалетами. Майор был из тех, кто на вопрос, не доставляет ли ему неудобств то, что в его «восьмерке» всего две двери, обязательно поправит: «Дверей в моей машине три». Так или иначе, но выходы должны быть обследованы. Впрочем, в этом случае балкон можно было смело сбросить со счетов. Одинаково удаленный от земли и от крыши двухподъездного дома, он годился для восхождения разве что какого-нибудь спешно прибывшего из Страны восходящего солнца ниндзя. Но и те (известные, благодарение богу, сотрудникам угрозыска лишь по видеофильмам) все же оставляют следы на поле брани, без жалости кроша мебель и прочий инвентарь. Здесь же все осталось в целости. Справа и спереди рамы были заперты. Слева высилась общая с соседним балконом стена, имевшая, как и везде, неширокое — тридцать на пятьдесят сантиметров — прямоугольное отверстие, заделанное прессованной фанерой и прикрытое стопкой разного рода планок и обрезков досок. В сущности, мусор, невесть зачем хранимый нынешними домохозяевами. Скорее всего — остатки остекления балкона. Так и есть — вот сверху кусок деревоплиты с глубоким поперечным пропилом со вставленным куском стекла. То же стекло, тот же материал. Проникнуть из соседней квартиры через отверстие в перегородке, отодрав фанерную заслонку и не свалив всю эту прикрывающую лаз стопу обрезков, невозможно. Еще менее реально вернуться назад и присобачить изрядную кучу к стене обратно. Изловчившись, Строкач ткнул кулаком в узкую щель между планками и стеклом. «Нет, забито наглухо. Что, однако, не исключает знакомства с обитателями соседней квартиры»