Несколько лет назад в аэропорту он столкнулся с девушкой, работавшей в шоу-бизнесе и направлявшейся на побережье. При взгляде на нее останавливалось сердце. Позже, когда Линда Картер царила на телевидении в образе Чудо-Женщины (ему пришлось тогда работать в Калифорнии), его тропа пересеклась с ее тропой. Ноги, грудь, зад — трудно представить, что такое бывает. На экранах телевизоров зрители наблюдали только жалкое подобие этого великолепия. Вблизи и в полный рост тело этой женщины можно было сопоставить только с закатом солнца или неповторимым пейзажем. Такую красоту следовало запечатлеть на полотне, заключить в раму и повесить в Лувре или Прадо для всеобщего восхищения. В доказательство того, что и человечество может выглядеть неплохо.
А теперь эта блондинка. Его мужское воображение воскресло, оживилось, включилось, настроилось на соответствующую частоту и принялось воплощать воображаемое в действительность, как какой-нибудь сумасшедший Франкенсекс. Просто глупый сон. Вообще все в Далласе только сон, и в этом сне должен материализоваться сексуальный образ Ноэль Коллиер. И сновидение на поверку оказалось тяжелым, мучительным, дезориентирующим, травмирующим, разламывающим голову похмельем, более жестоким, чем после самой бурной пирушки. Он видел себя стоящим на крутом, опасном спуске и, когда пытался ухватиться за перила, чтобы не упасть вниз, всегда промахивался, хватался за медное кольцо.
Позже, когда этот сон станет его постоянным проклятием, Джек снова и снова будет обливаться холодным потом, вспоминая подробности никогда не состоявшегося диалога. "Господи, неужели не будет пощады? — будет думать он. Но это придет значительно позже. А сначала явится галлюцинация. В двух частях. В первой — соблазнение и секс. Каждая деталь этого сна, начиная со спагетти в ее роскошном особняке в Хайленд-Парк, о котором он прочел в местной газете, и заканчивая унизительным пробуждением на следующее утро, четко отпечатается в его мозгу.
— Вы любите спагетти? — спросила она, зажигая на столе две свечи.
— Замечательно, — он не мог объяснить ей всю прелесть спагетти, потому что совершенно потерял способность изъясняться целыми предложениями.
— Хорошо, — кивнула она, — они будут поданы на обед. Просто старые добрые спагетти и салат. Устраивает?
— Звучит заманчиво, — нараспев произнес он.
Она налила какую-то жидкость в стакан и вручила ему.
— Охлажденное красное вино. Вам нравится?
— Да, — выдохнул он, их пальцы соприкоснулись, и между ними пробежала искра. Он отхлебнул глоток чего-то, почувствовал только вкус желания и сказал: — Мне действительно нравится. — И они улыбнулись друг другу. Он пропал. Окончательно и бесповоротно.