Мы посидели за столом еще с полчаса. Дегустировали мелкими глотками ликер (и правда - удачно получился), перебрасывались шутками. В общем-то было весело, но, хоть мне и удалось овладеть под столом Томкиной ладошкой, расслабиться до конца так и не удавалось. Справа мою щеку периодически обжигал страдающий взгляд Зорьки, что переживала свою трагедию, но это была меньшая из проблем.
А вот большая сидела прямо напротив и, тренировки ради и тонуса для, вполне успешно флиртовала со мной без всяких слов. Кузя то грациозно изгибала точеную шейку и туманно улыбалась румяными губами, то медленно и томно заправляла выбившийся из прически локон, показывая внутреннюю сторону запястья. А когда мой взгляд сам собой застревал на ней, Наташа в изумлении взмахивала длинными стрелками ресниц, мол, «мальчик, что ты себе позволяешь?!».
И ведь никаких накладок из «соболя», черт побери - все полностью естественно.
Да, лучше бы я ее посадил рядом с собой, а Тому напротив. Однозначно - было б легче, никаких внезапных приступов томления...
Но все проходит, и это тоже прошло. Мамы ополовинили второй пакет и, повеселев еще больше, действительно ушли на сеанс.
Как только за ними закрылась дверь, мы заговорщицки переглянулись.
- Ну, - подытожил общее мнение Сёма, - разомнемся быстрыми для начала?
Дружно придвинули стол к стене, расчищая место для плясок. Я поменял кассету, а Паштет торопливо выключил свет.
- Fly, robin, fly... - горячая мелодия легла на взбодренные ликером мозги, и полутьма зашевелила нашими телами.
Ничего, что страдальчески скрипит под ногами рассохшийся паркет. Ничего, что постепенно становится душно, а мы регулярно задеваем друг друга руками. Зато мы переживаем единство, ощущая присутствия себя в каждом, и каждого в себе. Под ритмичный инфразвук всплывают из глубин наследственной памяти сакральные танцы палеолита, и на новомодное диско ложатся все те же хтонические движения, что метались тенями по стенам пещер еще до взрыва вулкана Тоба. Одна быстрая мелодия сменяет другую, и буквально за полчаса мы становимся потными и счастливыми.
- Уф! - Зорька врубила свет. - Открываем форточки, проветриваем. И пить, пить...
Трехлитровая кастрюля сладенького компота расходится за минуту.
Свет режет глаза, и по слегка замаслившимся взорам и мальчишек, и девчонок понятно, что пора переходить ко второму отделению.
Вставляю новую кассету и объявляю медленные танцы.
Тома скользит по мне выжидающим взглядом. Я указал глазами на именинницу, и Тома в ответ согласно прикрыла веки.
Гаснет свет. Джо Дассен торжествующе запел о вечной любви, и я шагнул к Ясе, приглашая на танец.