- Он накинулся на дочь и избил еще раз. А потом сказал: если этот мерзавец колотит мою дочь, то я в отместку побью его жену!
Они негромко посмеялись.
Вернулся Кассим и с поклоном положил перед Вилиором пачки афгани, а затем опять ушел из лавки. Осадчий, не считая, уложил деньги в дипломат, отставил его в сторону и посерьезнел. Амир дернул кадыком и сказал, степенно перебирая четки:
- Спрашивай. Хотя... Позволь, я угадаю твой вопрос, шурави?
Вилиор выразительно вздохнул:
- Думаю, угадать его несложно. Но пробуй.
- Хальк?
Осадчий молча кивнул. Амир грустно покачал головой:
- Хальк... Сардар долго терпел, благо никто активнее халькистов не душил бунтующих мулл. Он смотрел сквозь пальцы на нелегальные методы работы среди пуштунских бедняков. Закрывал глаза на рост числа их сторонников в армии. Когда год назад Хальк, несмотря на запрет политической деятельности, устроил первомайские демонстрации почти во всех городах - это им сошло с рук. Когда потом, уже на октябрьские праздники помимо демонстраций еще и развесили в ряде провинций на центральных площадях красные флаги и портреты Ленина - полетели со своих мест губернаторы, но не головы... Но когда сложился армейский заговор... - пуштун многозначительно замолчал.
- А был заговор? - бесцветным голосом уточнил Осадчий.
- А шурави этого не знает?
- Не знаю, клянусь, - Осадчий энергично затряс головой.
Амир посмотрел испытующе. Пальцы его начали перебирать четки быстрее, потом он откинулся на подушки и сказал:
- Люди говорят: был. Действительно был.
«Проклятье», - Вилиор покрутил чашку с чаем, словно пытаясь разглядеть на ее дне ответ на вопрос «как жить дальше». Не нашел, и на скулах заиграли желваки. - «Просто замечательно. Нам только этого для полного счастья не хватало: теперь Хальк в заговоры заигрался! Ведь говорили ж им сидеть на попе ровно! Полгода назад, в апреле, провели специальную встречу представителя Центра с Тараки по этому вопросу, договорились, чтоб они не рыпались. Нет, втихаря от нас подготовку армейского переворота затеяли. И как, как теперь убеждать Дауда, что мы не при делах?! Наши товарищи, коммунисты... Кто поверит, что не мы за сценой дергали за ниточки?! Эх...».
- Плохо, - сказал он вслух, - ох, как плохо...
Амир погладил свою цвета соли с перцем бороду и аккуратно наполнил из длинноносого медного чайника опустевшую чашку Вилиора.
- О судьбе товарищей ничего не слышно? - задал Осадчий свой главный вопрос.
Пуштун наклонился и вполголоса ответил:
- Говорят, сегодня с утра начали расстреливать. Тараки, Амин, Хайбер...