Весной 2011 года Лалли Веймут, дочь покойной великой Кэтрин Грэм, издателя газеты Washington Post, пригласила меня на White House Correspondents’ Dinner. В прошлом я столько раз отклонял приглашения Лалли и счел, что на этот раз правильным будет принять ее приглашение. Я понимал, что меня, вероятно, выводят в свет для СМИ, но если к этому готов, то все в порядке.
Когда я прибыл на обед в Вашингтоне, в самом большом зале для приемов находились тысячи людей. Приглашение на обед, который Белый дом дает для прессы, – это одна из высших наград в мире американской политики. Репортеры, политические функционеры, знаменитости – на этом приеме были все, кого ни назовешь, и журналисты просто сходили с ума. «Мистер Трамп, мистер Трамп, – кричали журналисты, – как вы думаете, президент упомянет вас в своей речи?» Я ответил: «Понятия не имею. Никогда не задумывался об этом. Искренне сомневаюсь в том, что президент упомянет меня, да и зачем ему это делать?» Я сказал это честно, несмотря на то что лидировал в опросах, хотя не участвовал в гонке. Правда в том, что, будь я на месте Обамы, я бы, вероятно, упомянул имя Дональда Трампа, хотя бы потому, что я задал жестокую трепку его свидетельству о рождении. Я спрашивал, почему бы Обаме не показать это свидетельство и не заняться серьезными вопросами, с которыми сталкивается ныне наша страна, в частности проблемами государственного долга, безработицы и отношений с Китаем.
В любом случае торжество началось, ораторы заходили на возвышение и произносили речи. Наконец, к микрофону вышел третьесортный комедиант по имени Сет Мейерс (по-моему, совершеннейшая бездарность). Он нервничал, трясся и говорил так, будто у него рот камнями набит. Но этот человек сделал громкое заявление о том, что выдвижение кандидатуры Дональда Трампа – скверный анекдот или что-то таком духе. Это прозвучало мерзко, но мне приходилось слышать о себе кое-что и похуже.
Затем к публике вышел президент. На большой экран вывели свидетельство о рождении Обамы. И хотя президент улыбался, я знал, что на душе у него не так весело. Затем на экране появилось изображение Белого дома, на котором, как на отеле, было написано: «Белый дом Трампа». Вышло довольно остроумно. Вообще, президент потратил немало времени на анекдоты обо мне. Я просто не знал, как реагировать. Следовало ли мне засмеяться? Улыбаться? Хмуриться? Так и не решив, я сохранял невозмутимый вид, чуть улыбаясь, когда понимал, что на меня направлены телекамеры. Дело в том, что мне понравился прием и мне нравилось то, что говорил президент. Пусть это были анекдоты, но президент рассказывал их хорошо, с данью уважения… Хотя мне не следует в этом признаваться, я был не против очутиться в центре внимания, особенно на таком мероприятии.