Я крепко сжимаю его руку. Коварные ростки увядают, от ревности не остается и следа. Теперь я так же отчаянно, как и Дэмиен, хочу найти Софию. Эту бедную девочку, которая поделилась той малой силой, что у нее была, с Дэмиеном, в то время, как сама жила в аду, зная, что в ее жилах течет кровь чудовища.
– Ты найдешь ее, – говорю я. – Разве ты когда-нибудь не получал то, что хотел?
Мои надежды оправдываются, и Дэмиен слабо улыбается, затем крепко обнимает меня, прижимая к себе.
– Этот суд, наверное, был для нее настоящей пыткой, – продолжаю я. – Ее отец и ты…
Я прижимаюсь щекой к его груди, и его слова эхом проходят по всему моему телу.
– Мы не говорили об этом. Ей не нравилось вспоминать, что Мерл Рихтер был ее отцом. Я встречался с ней за несколько часов до того, как ты прилетела в Германию, и все ждал, когда София заговорит об этом – но она не сказала ни слова.
Я не знаю, что на это ответить, и испытываю облегчение, когда по громкой связи раздается голос мисс Айвс. Она сообщает о видеозвонке Элейна и спрашивает, вывести ли его на большой экран.
Дэмиен дает добро, декоративное зеркало в дальнем конце комнаты становится мутным, затем синим, и внезапно на нем возникает лицо Элейна.
– Дэмиен, – восклицает он. – Я так рад, что с тебя сняли обвинения.
– Спасибо, Элейн. Ты помнишь Ники?
– Конечно. Рад тебя видеть, Ники. Надеюсь, в следующий раз мы встретимся вживую, поболтаем за бокальчиком моего лучшего вина.
– Было бы здорово!
При первом знакомстве с Элейном я никак не могла распознать его акцент. Потом Дэмиен рассказал, что он вырос в Швейцарии, и теперь я отчетливо слышу влияние французского и немецкого.
– Прости, что не смог тебе ответить, когда ты звонил раньше. В сообщении ты писал, что хотел поговорить о Софии?
– Она опять пропала. Выписалась несколько дней назад и исчезла. Я не смог ее разыскать и подумал, вдруг она звонила тебе.
– Тебе повезло, дружище, – отвечает Элейн. – Я знаю точно, где она.
Я вижу вспыхнувшее в глазах Дэмиена облегчение.
– Где же?
– В Шанхае.
– В Шанхае? – Теперь в его голосе слышится недоверие. – Но зачем? Когда вы с ней разговаривали?
Элейн сосредоточенно хмурится.
– Три… нет, четыре дня назад. Помнишь Дэвида, барабанщика, с которым у нее когда-то была интрижка? Похоже, его группа будет играть в тамошнем клубе целую неделю. И еще она вроде бы собиралась в Чикаго, если группе дадут добро на выступление.
Дэмиен прижимает пальцы к вискам. Выражение лица у него странное – смесь усталости и беспокойства. Такое выражение отеческой заботы, наверное, проявилось бы на его лице, если бы однажды речь зашла о наших детях.