Констебль наконец обратил на него внимание.
– Входите, Тим, присаживайтесь. Джефф, это мистер Тимоти Ламберт, жених мисс Лейни.
Рубен О’Киф бросил озадаченный взгляд сначала на свою дочь, затем на Тима. У него были спокойные серые глаза, волнистые каштановые волосы и усы, из-за которых он казался старше. Тим отложил в сторону костыли и с трудом уселся на один из стульев в бюро. Под взглядом О’Кифа это было сущей мукой. Тим опасался неприязни, но отец Илейн спокойно пододвинул ему стул. А затем обратился к дочери:
– Садись, Илейн. – Его голос звучал приветливо и мягко. Лейни была единственной, кто остался стоять, словно хотела выслушать приговор стоя.
– Итак, мисс Лейни… – Констебль с серьезным лицом начал слушание дела, но Тим увидел в его глазах хитрый блеск. – Во-первых, я попросил бы вас взять назад это нелепое самообвинение, которое вы мне не так давно предоставили. Я не в обиде на вас, ведь после похищения вы находились не в том душевном состоянии, а доктор заверил меня, что вы и в остальном… Ну, об этом вы расскажете отцу сами. В любом случае мы не станем предпринимать против вас никаких санкций из-за дачи ложных показаний…
Илейн то краснела, то бледнела.
– Ложные показания? Почему же…
– Конечно же, вы никогда не стреляли в своего супруга Томаса Сайдблоссома, – заявил Джефф Оллбридж. – Честно говоря, слухи соответствующие ходили, но мой… э… предшественник занялся этим делом. Ему удалось выяснить, что и мистер Джон, и мистер Томас, когда с ним стало можно говорить, четко и ясно заявили, что это был несчастный случай. Мистер Сайдблоссом чистил оружие. Да, бывает.
– Я…
– Обвинения никогда не было! – произнес Рубен О’Киф. – Мы этого тоже не знали, иначе искали бы тебя гораздо активнее. Но, судя по всему, Сайдблоссом с самого начала собирался решить это дело, так сказать, лично.
– Но ведь все знали… Уильям, Кура…
– Где же ты встретила Уильяма Мартина? – озадаченно переспросил Рубен О’Киф. – И Куру-маро-тини? Ну да ладно, об этом мы поговорим позже. В любом случае все знали, включая констебля. Не слушайте, пожалуйста, Джефферсон! Таких вещей не удержать в секрете в доме, полном слуг, и уж точно невозможно, если двадцать стригалей были, так сказать, свидетелями. Один из них нашел Томаса – и повитуха тоже была там. Судя по всему, он был обязан этой женщине жизнью; она действовала очень мужественно. И, конечно же, все сложили два и два. Констебль мог бы прижать Сайдблоссомов к стенке, но, по всей вероятности, у него были с ними свои связи и отношения.
– Прошлым летом проголосовали за его отстранение, – заметил Оллбридж. Тон у него был почти извиняющийся.