Хоть и придумали так мужчины, а я не согласна, и до сих пор так считаю, что все–таки есть женщины не красивые. Вот одна из них, это тетя Тома, жена Богдана Ивановича. Мы его в нашей семье все очень любили и уважали. Он ведь всегда был такой веселый и добрый. И не только в нашей семье, но как потом выяснилось, многие женские сердца просто раскололись, когда он, капитан второго ранга, красивый и ладный мужчина, между прочим, ни разу не женатый, такую, как тетя Тоня себе в жены выбрал. И не выбрал, а она такая хитрющая взяла и на себе его женила. Потому у нас ее и не любили. И вот сейчас мы стоим пред ней с Козой и выслушиваем ее указания.
— Цветы не заливать, вот и особенно этот цветок, он вообще воды не любит. А вот этот, он мой самый любимый, так ты смотришь Маринчик?
Ой, как же я не люблю это ее Маринчик!
— Так вот, этот, мой любимый ты его аккуратненько и тоненькой струечкой. Нет, лучше под корешочек. Ты поняла?
И так уже полчаса. Богдан Иванович уже не раз заходит и показывает ей, молча, на часы, мол, опоздаем на автобус. А она, эта Старуха Шапокляк, так я ее называю, все никак не может успокоиться и переживает, что на меня квартиру свою оставляет. И не свою вовсе, а нашу. Это она такую комбинацию прокрутила, когда свою двухкомнатную и нашу, то есть мою квартиру обменяла на трех комнатную в центре. А чтобы я не претендовала, она меня в училище засунула. Так я думала. Может и не так все?
И если я раньше страдала, переживала, то сейчас, даже ей благодарна. По крайней мере, она меня сама вытолкала, как ей думалось, а я не только не упала, как она о том ему, дядьке моему говорила, но и выстояла, выдержала испытания жизненные. Так, что, вот так–то, дорогая!
Она еще все жужжит и жужжит, а потом уже на дядьку моего. Мол, что ты меня торопишь, почему ты всегда так, как надо мне, так ты все мне поперек? И так далее в том же духе. Наконец, дядя меня целует и, подмигнув нам обеим, хватает чемодан и на выход.
Ну, слава богу! Наконец–то она нас отпустила!
— Ну и фантазия у твоей….
— Вовсе не моей, поняла? Мы, знаешь, ее не любили, и между собой называли Старуха Шапокляк.