— И ничего я не подглядываю…
— Нет, подглядываешь! Я что же не вижу, как ты меня разглядываешь?
— Как же ты можешь видеть, когда ты с головой закуталась в платье?
— И не закуталась, а просто переодеваюсь. Ты бы лучше помог мне, а то платье застряло и не пролазит.
— Меньше надо кушать, Ната!
— Это точно! Но я ведь кушаю не потому, что хочу, а потому что мне надо!
— Ага! Скажи еще, что ты кушаешь, чтобы у тебя росли сиськи.
— Ну, все! Я пошла! Не трогай меня! Я обиделась!
— Ната, прости! Ну не хотел я, вырвалось как–то само! — Картавит привычно Борька.
Несколько секунд она делает вид что собирается и, наклонившись, ищет что–то из вещей на песке. А потом, улыбнувшись, присаживается рядом с ним, аккуратно поправляя на обнаженных коленях свое новенькое платье. А вокруг прекрасная природа! Река, ивы склонились почти к самой воде, прикрывая своими длинными и густыми, зелеными от массы листьев ветвями воду и их, таких мирных и влюбленных.
Накануне, еще вчера они допоздна гуляли и даже попали в кино, а потом, возвращаясь, Борька предложил ей с утра вместе поехать купаться на реку. Вот они и купались. И хоть все, что происходило теперь между ними, было как в детстве, и ей казалось, что все оставалось по–прежнему, но на самом деле она уже испытывала с ним какую–то необъяснимую неловкость и стеснение. При этом она по–детски могла еще с ним разговаривать, особенно не задумываясь о своих вопросах, а он ей так же, не задумываясь — отвечал. Все как в детстве…
Они уединились и сидели теперь рядом на невысоком песчаном берегу, под раскидистыми ивами. Болтали о чем–то, как им казались важном, но…. Вот это самое «но» в них уже присутствовало и неожиданно выскакивало. Сначала в поступках, а потом в разговорах. Это проявлялось затяжными паузами и неожиданными вопросами. Вот и на этот раз это в ней выскочило неожиданно и обернулось таким простым и незатейливым, словно детским вопросом.
— Боря! А ты правда меня любишь? — Внезапно спросила.
— Конечно, Ната! — Так же просто, без всякого иного смысла ответил Борька.
Она ждала, надеялась в душе услышать другое и, не услышав, тут же все переиграла.
— А почему ты тогда подглядываешь? — Срезала его ехидно. — Сам же сказал, что у меня не растут груди.
Борька покраснел и, отвернувшись, пробурчал куда–то в сторону.
— И ничего я не говорил…
— Нет, говорил! — Снова его зацепила Наташка.
Наступила неловкая паузу, которая уже не раз почему–то образовывалась в их разговорах в последнее время. Они молча сидели рядом, и Наташке показалось, что за этим молчанием она теряет с ним что–то такое очень хорошее, доброе, что связывало их между собой все прошедшее время…