Ведь она снова продолжала работать директором ресторана, а рядом уже возводилось здание ее нового места работы, куда ее уже заочно пригласили работать директором ресторации.
Это строительство наделало много шума, но, вопреки мнению общественности и прессе строилось семимильными шагами и темпами, одеваясь бетоном в современные формы, так им всем нужного, в кавычках, казино.
Ходили слухи, что за этим казино стоит криминал. А Вагончик присматривает за всем этим, наводя страх и трепет на всех, кто смеет противостоять такой затее. И в самом деле, под насыпью железнодорожного полотна нашли растерзанное колесами поезда тело местного журналиста, который в своей нашумевшей статье утверждал, что Вагончик и криминал мегаполиса вкладывают в строительство казино наворованные и выбитые данью деньги. И что потом, ничего из обещанного не будет сделано для жителей. А только сюда, на окраины мегаполиса станут приезжать богатые и сыпать деньгами в играх на рулетке и за карточными столами, а местные жители только и будут за ними,…а их дочери, внучки будут обслуживать жирных котов и ублажать их своими телами.
Кстати, там же было написано, что в казино, помимо залов с азартными играми, планируется ресторан и шоу. Причем, среди всех артистов особое место планируется отвести шоу трансвеститов! Так что, писалось в газете, думайте и решайте, так ли уж нам надо и это ли наше будущее своих дочерей и сыновей делать проститутками и подталкивать в лапы жирных котов и бандитов?
За правду, говорили потом тихо между собой люди. За правду того журналиста. Эх, гады, всех обложили, не продохнуть. Тикать надо, а куда? Всюду они и что хотят, то и делают! И еще добавляли, что тем, пидар…., которые будут тут выступать, они им повыдергивают то, что им и не нужно, потому что им только бы свои ж…подставлять!
А тут такая встреча Наташки с Борькой и не с ним свидание, а точно с какой–то девицей?
Они зашли в ресторан, и Борька что–то официантке сразу же и пока им накрывали на стол, то Наташка все не могла оторвать глаз от его нового облика.
Зрение отмечало одно, а сознание с трудом соглашалось отменять видимый образ и потом различать за ним другой, не женский, а мужской. Наташка присматривалась, и пока они между собой, посматривая в ее сторону и все время на английском, то Наташка все никак не могла для себя выбрать какое–то к нему определенное отношение. Как разговаривать, как обращаться, а потом, сообразив, что своими неосторожными словами может погубить его, то она, скрепя сердцем, приняла условия игры и теперь решила обращаться только с ней, никакого его перед ней уже не было.