А вот Жорка попался!
— Вот так–то, Карлсон! Попался? Что, нет? Хочешь, что бы я сестре? Ах,
согласен! Ну, так–то! А теперь собирайся, если признался, и веди меня в кино! Что? Обрадовался?
И пока он возился в прихожей со своими ботинками, я переодевалась, и все
не нарадовалась тому, как здорово у меня все получилось. Только познакомились, а я уже над ним верх взяла и уже мальчиком своим стала командовать. А про себя говорю.
Ну, что Макитрушка, радуешься? Пока ты его, а ведь в душе, так хочешь, чтобы он так поступал с тобой, чтобы и обнимал и чтобы целовал тебя, как это делал парень сестры, Вовка.
А с нами собираются в кино сестра с Володькой. И пока мальчики облачаются в форму, мы с сестрой прихорашиваемся в комнате, перед зеркалом. Инга и говорит мне.
— Рано радуешься! Смотри, не пережимай и не потеряй его! Парень то видимо ничего. И вот что, пока ничего не требуй от него и своего не добивайся пока. — А я ее перебиваю.
— Пока. А там посмотрим! Жалко, что уж больно скромный, а то..
— Что, то? Неужели ты и этого уже от него ждешь и хочешь? Ну, Лялька, ты и даешь! Давай, давай, иди уже. Ждет, ведь.
Лялькой, она так называет меня, потому что с детства ей все говорили, что она должна нянчиться с лялькой, то есть со мной. Потому, когда ей очень хочется, она так и называет меня Лялькой. Но, то наш с ней вдвоем секрет. Я же ее иногда зову Дракошей. Это потому, что меня она с детства тиранит, как дракончик, потому и Дракоша.
А одно это уже, так приятно! Приятно, что ждут и вдвойне приятно, что он ждет меня. И пока выхожу из комнаты, то снова в зеркало. А там вижу, что вроде бы я, и не я, что–то внешнее уже изменилось. Ах, да! Глаза! Смотри, Макитра, как они засветились! А потом, обжигаюсь приятно от мысли. А ведь я теперь, вроде бы как кадеточка! Вроде, это потому, что считали так девочки, что ей я стану только тогда, когда он меня первый раз поцелует, как ту лягушечку, в сказке.
Я в сказки не очень–то верю, потому перед самым домом, после нескольких часов смеха, веселого общения мы с ним стоим, и я все не отпускаю его от себя. Стоим рядом в темном парадном, ему уже пора, скоро ноль на часах и уже перед расставанием тяну его к себе и шепчу.
— Ну, что же ты, Жорочка? Почему ты меня не целуешь? Неужели не нравлюсь?
Глаз не вижу его в темноте, только чувствую его учащенное дыхание и руки, которыми он обнимает мои. Но минута проходит, а он все никак не решится. Тогда я сама беру, его руку и приложила, ее к себе на груди, прижимаю и шепчу.
— Ну, что же, ты, милый? Ведь это все для тебя, бери все твое! Я же твоя, и я еще девочка…