Объединенный штаб самых крупных в стране военно–морских учений расположили в училище и для обслуживания оставили только одну роту курсантов и меня. А ведь куда ему было меня девать? Он меня и зимой так при училище, вместе с двоечниками оставил. И однажды зашел к ним, а там я.
Он вплотную подошел ко мне, между койками больше не было места, и смотрел. Стоял и смотрел на меня в упор. Я стоял перед ним, метр восемьдесят, а он всего лишь метр шестьдесят, шестьдесят пять. А потом прошипел мне злобно.
— Слышишь, ты! Не смотри, что я маленький, а ты большой, я тебя все равно вые(ду)!
Вот так! И пошел, разнося вокруг всех в пух и прах.
И вот опять мы лицом к лицу. И не получилось у него того, что он обещал мне зимой! Теперь мой черед наступал и вот тут–то я, мог подсунуть ему ту же еду. Потому, что меня приставили к заместителю командующего, маршала артиллерией Воронову. И он это знал. А Воронов, он же маршал и уже несколько раз отзывал меня и расспрашивал, отчего это я, глав старшина и в училище оставлен. Поэтому я ждал от своего начальника училища первого шага. И он это понял. Ведь ему обязательно обо мне и тех расспросов Воронова уже доложили.
— Ты у Воронова?
— Да!
— А ты ему?
— Нет, хотя спрашивал.
И это так не понравилось ему, что я вижу, как он, весь даже съежился. Отвернулся, покачался с носка на носок, а потом вдруг улыбаясь мне.
— Вообще так! Ты не подходи ни к кому, а я тебя сразу же после учений отпущу. Ты понял? Куда ты там собирался, в какое училище просил перевод.
Я ему, но он. — Да знаю я, знаю!
— Понял?
А я стою и молчу. Ведь он уже меня и других, столько раз обманывал!
— Ну, что ты молчишь? Отвечать! Слышишь! Я приказываю!
Я все так же. Вижу, как у него по лицу пробежала недобрая волна злости. Но я понял, что он осознал мою тишину.
— Ну, хорошо! Даю тебе честное слово, слово адмирала, что я, как сказал, так и поступлю. Но только при одном условии! Ты никому и ни о чем не говоришь и не пишешь. Понял! Ну!
— Понял, то я понял, да вот…
— Даю тебе слово коммуниста.
— Есть! Понял!
Учения прошли и снова все вернулись в училище. Опять построение и опять я иду, но теперь уже вместе со своими парнями, среди своих четверокурсников. И вижу, как он идет наискосок, а за ним свита его. Эх, думаю, если не подойду, так он меня и про филонит. Выскочил и к нему. Он даже не успел отреагировать. А меня такая злость взяла и я ему сходу.
— А как же слово? Слово адмирала? Коммуниста! Ведь обещал и клялся!!! Соврал! Опять соврал!
Он остановился, а потом как запыхтит, и хотел видно, да ведь я и он стоим перед всем училищем! А они все мимо идут и все.