Не скрою, я ждала, я считала, боялась, и ждала и не ждала. А тут и такой! И все сразу, до упора во что–то, что уже никакое, а оно все куда–то и куда–то и все, разрывая, словно необъятным мечом обоюдоострым…Горячая, кипящая сталь у его клинка вошла в меня, и я, я… неожиданно напряглась и я… я… не могла расслабиться, сжалась вся, сжалась, обжала, да так, что сама задохнулась от его движения во мне… Первого, крепкого, до выворачивания всего из себя, а следом вторичного проникновения… Я не выдержала и медленно легла, не отпуская его из себя…Потом я, плохо соображая, уткнулась в ковер, который ушел под нас, утопая в песке и я, задыхаясь, взмолилась, к нему обращаясь…
— Милый мой, мужчина мой… мой, дорогой мой, пощади,… отступи,… дай вздохнуть мне, не умереть…
А он, убивая меня, видимо, и не понимая, давил, трамбовал, душил своим телом и статью, пихая, вбивая, заталкивая, до боли в меня проникая…
— Все! Не могу больше, мне больно, я умираю… — Взмолилась и поползла, ускользая
из- под его тяжелого, мощного тела, и сокрушения, что преследовало не отставая…
Когда я обернулась, то изумилась! Платок его–лисам, вечно натянутый на подбородок до глаз, съехал, обнажая почти белое лицо, и я впервые увидела то, что скрывают от всего мира — лицо туарега! Его лицо! Тонкие черты, очерченные и красивые губы, скулы, правильной формы нос с изящными крыльями, и все лицо в целом, все! Я увидела его всего!
Видимо, я так смотрела, что он понял все и тут же торопливо, оставляя меня в покое, привстав на коленях, стал затягивать свой лисам. Потом из–под него я услышала:
— Мана миш фаген.
— Что?
— Ама беткал имш руси.
— Что русси? Ты не говоришь по–русски? Поняла. Хорошо, и как же нам разговаривать?
— Маар афш.
— Что афш? Ты не знаешь?
— Ана аффакар.
— Ты подумаешь? Вот видишь, милый мой, мы можем общаться, можем, если захотим.
А я еще хочу милый. Нет, правда! Что не веришь? Ну что ты так на меня смотришь? Что? Что ты хочешь еще от меня дурашка? Ты ее еще хочешь? Ее? — И показала ему туда пальцем.
— Ана айез!
— Что йез? Прямо как английский. Йез, это что, как йес? Ты что, хочешь ее, в смысле меня? Ну, давай тогда милый как–то пристраиваться и снова… Мне понравилось, а тебе?
Говорю, а сама не могу отвести глаз от такого замечательного выступа из его организма.
— Нет, дорогой мой, я уже не могу без этого.
Протянула руку и взяла.
— Это надо же, какой он у тебя прекрасный и сильный, прямо как…. как, да что это я. Ах ты мой конь арабский, скакун! — Говорю, удерживая его, и наклоняясь все ближе и ближе… Вторая серия прошла не менее бурно. Потом была третья, четвертая….Меня поражало, как он столько времени сохранял готовность. Такого я не встречала, и, главное, он все еще не выпустил из себя того, чего я больше всего опасалась. Он не предохранялся, и я это видела.