Тоби корпит над дневником. Ей на самом деле неохота, да и сил нет, но Зеб так старался раздобыть для нее письменные принадлежности – и, конечно, заметит, если она не будет их использовать. Она пишет в дешевой школьной тетради из аптечно-хозяйственного магазина. На обложке – ярко-желтое солнце, розовые маргаритки и мальчик с девочкой в стиле «палка, палка, огуречик», как когда-то рисовали дети. Когда на Земле еще жили человеческие дети. Как давно это было? Кажется, что эпидемия случилась много веков назад. Хотя на самом деле прошло меньше полугода.
На мальчике синие шорты, синяя кепка и красная рубашка; у девочки косички, треугольная юбка и синяя кофточка. У обоих вместо глаз расплывчатые черные пятна, а вместо ртов толстые красные загогулины углами вверх; мальчик и девочка хохочут так, словно сейчас умрут со смеху.
Умрут. Эти дети нарисованные, но Тоби все равно кажется, что сейчас они уже умерли, как все настоящие дети. Она не может смотреть на эту обложку – ей больно.
Надо концентрироваться на одной задаче. Нечего киснуть и зацикливаться на мрачных мыслях. Будем жить так: день прошел, и слава Богу.
«Праздник святого Боба Хантера и святых с «Рейнбоу Уорриор»», – пишет Тоби. Возможно, с календарной точки зрения она ошиблась на пару дней, но тут ничего не поделаешь – проверить невозможно. Никакого центрального авторитета, ведающего календарем, больше не существует. А может быть, Ребекка знает? Ведь для праздников и дней памяти святых полагаются особые рецепты. Может быть, Ребекка помнит их наизусть; может быть, она вела счет дней.