– Ты побудешь тут? – спрашивает он. – Пока я не вернусь?
– Да, я буду тут и никуда не уйду.
Он выходит, пятясь задом через дверь, как обычно, и пристально смотрит на Тоби, пока не скрывается за углом.
Она возвращается к дневнику. Что еще написать, кроме голых фактов, скудной хроники каждого дня? Какие истории? Какая история может быть полезна – людям, в существовании которых она не может быть уверена, жителям будущего, которое ей не дано предвидеть?
«Зеб и медведь», – пишет она. «Зеб и Беззумный Аддам». «Зеб и Коростель». Все эти истории можно записать. Но зачем и для кого? Лично для нее – как предлог лишний раз поразмышлять про Зеба?
«Зеб и Тоби», – пишет она. Но это, конечно, будет лишь коротенькое примечание.
Не делай поспешных выводов, говорит она себе. Он привел ее в огород, принес дары. Может, насчет Американской Лисицы ей только показалось. А даже если и нет, то что? Лови момент, хватай то, что под рукой. Не захлопывай двери навсегда. Будь благодарна за то, что имеешь.
В комнату снова проскальзывает Черная Борода. Он несет бумагу перед собой, как раскаленный щит. Лицо его сияет.
– О Тоби, оно сказало! Оно сказало мое имя! Оно сказало мое имя Рен!
– Вот видишь? Это и есть письмена.
Черная Борода кивает: ему начинают открываться новые возможности.
– Можно я оставлю это себе? – спрашивает он.
– Конечно.
– Покажи мне еще раз. Как ты водишь этой черной штукой.
Позже, когда ежедневный дождь уже пришел и прошел, Тоби находит Черную Бороду у песочницы. У него в руках бумага, а еще – палочка. На песке написано его имя. Рядом стоят и смотрят другие дети. Все они поют.
«Что же я наделала? – думает Тоби. – Какой ящик Пандоры открыла? Дети все ловят на лету – они и это освоят и передадут всем остальным.
Что будет дальше – правила, законы, догмы? Писание от Коростеля? Как скоро у Детей Коростеля появятся древние тексты, которым следует повиноваться, но которые уже никто не может правильно истолковать? Неужели я их погубила?»
На завтрак – кудзу и прочий подножный корм в ассортименте, бекон, странные лепешки с запеченными в них неопознанными семенами и пареные корневища лопуха. Кофе из смеси жареных корней – одуванчик, цикорий, еще что-то. У него привкус пепла.
У них кончается сахар и совсем нет меда. Но есть молоко от париковец. Еще одна овца – синеволосая – принесла двойню, блондинку и брюнетку. Кое-кто шутливо намекал на жаркое из баранины, но шутки не перешли в дело: почему-то кажется очень трудным убить и разделать животное, у которого человеческие волосы, особенно такие, блестящие и послушные, как в давнишней телевизионной рекламе шампуня. Когда париковца встряхивается, это все равно что смотреть со спины на телевизионную красотку: копна блестящих густых волос, игривый взмах, пробегающая волна. Так и ждешь, что сейчас раздастся голос за кадром: «Проблемы с волосами? Я так мучилась со своими, что просто с ума сходила, но вдруг… умерла».