– Я всегда рада помочь, – Катрина грациозно улыбнулась и наклонилась вперед, позволяя сначала пожать себе руку, а потом поцеловать кончики пальцев, и при этом демонстрируя значительную, но не чрезмерно большую, часть бюста. – Всегда. Мы делаем все возможное для наших клиентов.
– Какая женщина! – говорит Зеб. – Она могла бы заправлять любой из корпораций одним пальчиком, без проблем.
Тоби чувствует, как знакомые узловатые щупальца ревности сжимают ей сердце.
– И как, получилось у тебя? – спрашивает она.
– Что получилось?
– Забраться к ней в чешуйчатые трусики.
– Это одна из вещей, о которых я буду жалеть по гроб жизни, но нет. Я даже не пытался. Руки в карманах, плотно сжаты в кулаки. Зубы тоже сжаты. Мне приходилось предпринимать титанические усилия, чтобы совладать с собой, но вот тебе голая правда: я даже пальцем ее не коснулся. Даже не подмигнул ей ни разу.
– Потому что…?
– Первое. Она была моей начальницей, пока я работал в «Чешуйках». Развлекаться с женщиной-начальником не стоит. От этого у нее в голове возникает путаница.
– Я тебя умоляю, – говорит Тоби. – Ты прямо какой-то пережиток двадцатого века.
– Да, да, я мужская шовинистическая свинья и прочее. Но правды ради скажу, что такое бывает. Выброс гормонов мешает эффективной работе. Я видел, как это происходит: женщина-начальник должна отдавать приказы какому-нибудь жеребцу с маленькой головой и большими плечами, который только что лишил ее способности рационально рассуждать, свел с ума и заставил рычать, как скунот в течке, и визжать, как умирающий кролик. Это меняет расстановку сил в служебной иерархии. «Возьми меня, я вся твоя, напиши мне речь, подай кофе, ты уволен». Вот так вот.
Он делает паузу.
– Кроме того.
– Что кроме того? – Тоби надеется услышать, что у Катрины Ух была хоть одна отвратительная черта; правда, она никогда в жизни не видела Катрину, и та с вероятностью 99,999 % мертва; но для ревности не существует границ. Может, она была кривоногая, или у нее воняло изо рта, или она любила безнадежно плохую музыку. Даже прыщ был бы хоть каким-то утешением.
– Кроме того, ее любил Адам. Я в этом не сомневался. Я никогда не стал бы браконьерствовать на его территории. Он был… он мой брат. Член моей семьи. Всему есть пределы.
– Ты смеешься надо мной! Адам Первый? Влюблен? В Катрину Ух?
– Она была Евой Первой, – говорит Зеб.