– А ты что? Это было до того, как я стала Евой, но ты-то уже был в совете. Такие важные вопросы выносились на обсуждение. У тебя наверняка было что сказать. Ты ведь был Адамом. Адамом Седьмым.
– Другие согласились с Адамом Первым. Я считал, что этого делать нельзя. Что, если мальчик попробует таблетки на ком-нибудь, не зная, к чему это приведет, как я когда-то?
– Похоже, он так и сделал. Добавив кое-что от себя. Судя по всему, они легли в основу «НегиПлюс» – отвечали за то, что происходило с человеком на следующей стадии, после так называемой неги.
– Да. Думаю, ты права.
– А как ты думаешь… Пилар знала, что он сделает с этими вирусами, или микробами, или как их? В конце концов?
Она вспоминает морщинистое личико Пилар, ее доброту, ее безмятежность, ее силу. Но под всем этим всегда крылась железная решимость. Не злоба, не вредность, нет. Может быть, фатализм.
– Скажем так, – говорит Зеб. – Все настоящие вертоградари считали, что нашу цивилизацию ждет крах. Что ему уже давно пора произойти. И что, может быть, чем раньше он произойдет, тем лучше.
– Но ты же не был настоящим вертоградарем.
– Пилар считала, что был. Из-за моего бдения. По уговору с Адамом я должен был принять должность. Ну это, Адама Седьмого. Адам сказал, что это придаст мне нужный авторитет. Повысит статус, как он выразился. А для этого обязательно было пройти бдение. Увидеть своего животного духа-покровителя.
– Да, я тоже это делала, – говорит Тоби. – Говорящие помидоры и недра звезд.
– Да-да, весь набор. Уж не знаю, что старуха Пилар туда намешала, но зелье вышло термоядерное.
– И кого ты увидел?
Пауза.
– Медведя. Которого я убил и съел, когда выбирался из пустошей в горах Маккензи.
– Он тебе что-нибудь сказал? – интересуется Тоби. Ее собственное животное-видение только загадочно на нее посмотрело.
– Не то чтобы. Но дал понять, что продолжает жить во мне. Он даже не очень на меня сердился. Был вполне дружелюбен. Человеческий мозг вытворяет просто удивительные вещи, если поковыряться в нейронах.
Став Адамом Седьмым, Зеб на законных основаниях поселился сам и поселил Люцерну с Рен среди вертоградарей. Но они не слишком хорошо вписались в компанию. Рен тосковала по охраняемому поселку и по отцу. А Люцерна слишком берегла маникюр, чтобы стать хорошей вертоградаршей. Ее участие в огородных делах равнялось нулю, и она всем сердцем ненавидела предписанную форму одежды – мешковатые темные платья с фартуками. Зебу следовало бы знать, что она недолго выдержит.
У самого Зеба тоже не было особых склонностей к переселению улиток и слизняков, варке мыла или уборке в кухонном отсеке, и они с Адамом пришли к договоренности о том, чем Зеб будет заниматься. Он учил детей искусству выживания и «предотвращению кровопролития в городских условиях». По мере того как движение вертоградарей росло, ширилось и обзаводилось новыми ячейками в других городах, Зеб выполнял обязанности курьера, связного между группами. Вертоградари не признавали мобильных телефонов и любой другой технологии; то есть кроме одного навороченного лаптопа, который Зеб держал в своем распоряжении, оборудовал шпионскими программами, чтобы следить за ККБ, и сплошь утыкал файрволлами.