людей. Потом Рашель развернула кусок желтой бумаги и показала мне.
— Кто-то положил листовки на лобовые стекла машин.
Большими буквами были написано:
"Голосуете за Саманту Тейлор? Она получила 810 на АОТ. Будьте умнее и
проголосуйте за другого."
Как только я прочитала это, мой желудок подпрыгнула и схватил меня за
горло. Я не знала, что сказать. Я просто стояла, сжав листовку и повторила "О
нет" около семнадцати раз.
Прежде, чем я дошла до восемнадцати, Рашель сказала:
— Кому ты рассказала об оценках АОТ?
Вычислить преступника было несложно:
— Кессиди Вудрафф, — Рашель уперлась руками в бока и склонила голову.
— И почему ты была настолько глупа, что сделала это?
— Я доверяла ей. Я думала, я смогу убедить её перейти на нашу сторону.
— Как? Позволив ей узнать, что ты идиотка?
Я смяла листовку, пытаясь стереть слова с бумаги.
— Могла бы не напоминать.
Я шагнула к корзине для мусора и сунула бумагу внутрь. В это время
Рашель взяла меня за руку и попыталась остановить.
— Эй, стой, нам нужны улики.
Было слишком поздно. Я уже положила листовку в мусор и не собиралась
засовывать туда руку, чтобы достать её.
— Не волнуйся, — хмуро сказала Обри. — Снаружи их тонны.
Я застонала. Желудок не только схватил меня за горло, но теперь пытался
залезть выше. Обри и Рашель отправились на улицу и я пошла за ними. Мне
провели следующие несколько минут, собирая листовки с машин, которые все
еще были на парковке. Однако таких было немного. Большинство учеников
не задерживались надолго после того, как звенел звонок.
Срывать листовки с лобовых стекол — это действительно постыдный
опыт. Каждый раз, когда я видела на них свое имя, я чувствовала удар ножом
в то место, где раньше был желудок.
Сколько учеников видели послание? И что они сейчас обо мне думают?
Меня запомнят как лидера или только как тупого чирлидера? Я желала, чтобы
я никогда не баллотировалась на президента. Я хотела, чтобы в следующий
раз Кессиди кому-то невинно улыбнется, её лицо разорвалось пополам.
Закончив с машинами, мы осмотрели оставшуюся парковку. Смятые
листовки лежали по всей площади. Я предполагала, что большинство людей
просто сняли их со стекол и оставили на земле, что, в каком-то смысле, было
для меня хорошим знаком. По меньшей мере это значило, что никто не
забрал их домой и не поместил в памятный альбом. Может быть, некоторые
их даже не читали. Может быть, это будет совсем не большой проблемой.
Я вцепилась в стопку листовок. Кого я хочу обмануть? Это война, и со
мной сейчас разобрались самым безнравственным способом. Но я не
собиралась признавать, что сражение закончено. О нет. Я только начала