Потом Кира нарочито не торопясь стала раздеваться ко сну, заранее наметив место, где ее будет хорошо видно под светом парковых фонарей. Бельё подобрала с помощью подруги, хорошо разбирающейся в том, как надежней зацепить мужчину за его крючок — кружевное, полупрозрачное, практически не скрывающее ничего. Пробуждающее эротические фантазии гораздо эффективнее, чем банальная нагота. Не забыла Кира и кинжал с полоской дорогущего яда на лезвии, неопределимого уже через полчаса после смерти жертвы. Его она перед показательным обнажением незаметно сунула под подушку.
Ко всему была готова Кира. И к стремительному, грубому нападению, и к уговорам, и к мягкому соблазнению и к мольбам, а Бер… спокойно уснул. Ну не совсем, конечно, спокойно. Повертелся, повздыхал, но и не подумал набрасываться на Киру и насиловать в извращенной форме. Даже не намекнул на более тесные отношения — ни сам, понимаете ли, не замерз, ни девушку от холода уберечь не предложил… Да мало ли поводов при желании можно найти, чтобы с «совершенно невинной» целью пробраться в девичью постель? При желании! Вот именно что!! А он, как ни в чем не бывало…
Гад такой! Хотя бы намек сделал. Самый-самый малопонятный! По крайней мере подобное поведение просто оскорбительно! И возмутительно! Вокруг нее такие парни крутятся, по сравнению с которыми Бер — жалкий замухрышка. Да любой из ни и мечтать не мог…
И ведь он не из тех, кто игнорирует женщин. Уж Кира-то практически моментально может определить, на каком участке ее тела задержался взгляд мужчины, и каким конкретно способом он ее раздевает в своей буйной или убогой фантазии (зависит от индивида) — рывком сдирает платье, разрывает его яростно, предоставляет девушке самой раздеться или ме-е-е-дленно, не переставая гладить, целовать и покусывать, стаскивает с нее белье. Во всяком случае, так рассказывали служанки про своих хахалей.
Взгляд Бера был особенным. Он словно теплым лучом просветил Киру насквозь, восхитился ее телом и тут же деликатно спрятался. А в душе у девушки так и осталась капелька радужной живой росы его восторга. Х-м, росинок, жадина, мог бы выдать и побольше. Да один этот взгляд уже уверил девушку в том, что перед ней совершенно НЕ ТОТ Беролесс, который виновник гибели ее брата.
Так может она продолжает ходить к Беру именно за этим? За тем самым взглядом — за капельками той самой росы, которую она стала жадно собирать и бережно хранить?
К восторгам и даже поклонению мужчин Кира привыкла и прекрасно представляла себе, что за ним стоит. Имея острый ум и прекрасные аналитические способности, она моментально просчитывала возможный сценарий отношений с очередным «трепетным» поклонником и практически всегда концовка ее совершенно не устраивала, а то и середина или даже пролог. Причем Кира была вполне нормальной, в меру влюбчивой девушкой, с озорным, легким, добрым и веселым характером. Умение видеть людей «насквозь», к счастью или к сожалению, помогло ей остаться девственницей, всего лишь, как полагается, проплакав в подушку пару-тройку подростковых влюбленностей, и помогает ей до сих пор сдерживать осаду поклонников, мечтающих покувыркаться с ней в постели.