Скоро два эльфа хохотали в голос. Правда, в смехе молодого явственно слышалась растерянность.
Устав смеяться, Лассиэль поднялся с кресла и собрался уходить.
— Вис. Ты полежи, отдохни. Здесь тебя никто не достанет, а мне пора идти и так задержался. На границе много раненых после боя.
— Подожди, Лас, — воскликнул молодой эльф. — Какие раненые?! Какой бой?! Мы же договорились с королем Каспаро о перемирии на границе до особого распоряжения. Я передал приказ лично в руки командующему с стороны Сорокара и уведомил вашего. Оба заверили меня, что ни в коем случае не нарушат перемирия.
Лассиэль чуть не сел мимо кресла.
— Так что же это получается? Нарушено перемирие — скорее всего провокация. На тебя напали и чуть не убили. Если бы не счастливый случай в лице того адепта… Да это же за-а-аговор! Я должен немедленно уведомить короля. Кстати, ты не знаешь, как зовут твоего спасителя.
— Знаю. Мы с ним познакомились. Его зовут Нико!
— Как?
— Нико. Что-то не так?
— Да не-ет, все так, — задумчиво проговорил Лассиэль. Дили исцелил Нико и Виссимэля… тоже Нико. И тот и другой — адепты академии. — Скажи, Вис, а ты узнал бы парня?
— Конечно. А уж с его кровью во мне так и на расстоянии. Ты же знаешь лучше меня про кровную связь.
— Да-да. А ты не разглядел случайно на его форме эмблему?
— Увы. Эмблема была, но деталей я не разглядел.
— Сейчас мне некогда его разыскивать, но к тебе будет просьба — освободишься, помоги мне его найти.
— Разумеется, какие разговоры!
— Ладно. Договорились. Я уехал, а ты один из дому не выходи. За тобой пришлют отряд гвардейцев. Больше нам рисковать никак нельзя.
Лассиэль уехал, а его молодой друг остался размышлять над странным вывертом судьбы, одарившей его сразу двумя отцами.
Младший лекарь Женни, с трудом сдерживая слезы, отвернулась к окну, чтобы раненые не видели, как кривится от боли и понимания собственной беспомощности ее лицо. Только что доставили лоток с обезболивающим, сделанным руками первокурсников академии. Помочь в исцелении жидкость никак не могла, но хотя бы немного очистить ожоговые раны и снять боль уже дело немалое. Палата, которая досталась Женни по жребию считалась отстойником умирающих. Больные и раненые, как чумы боялись, попасть сюда. Перевод в палату «зеро» или «вечный покой», как ее называли даже сами лекари, означал фактически окончательный приговор. Крайне редко из нее переводили в другие палаты — обычно только на кладбище. Сейчас в палате двадцать одна койка из тридцати занята была отрядом лихих разведчиков Веселого Мангуста. Сам командир вместе с подчиненными лежал здесь же и еще пытался шутить с Женни, прекрасно понимая, что жизнь его отсчитывает последние часы. Но никто в отряде не плакал, не кричал, не бился в истерике. Мужеству и твердости характера каждого можно было только позавидовать. Говорят, Веселого Мангуста в свое время тренировал сам сержант Амтор, легенда второй ударной армии, а тот в свою очередь, не скупясь, передавал все, что знал и умел, своим подчиненным. Ученик не посрамил честь учителя.