– Она навсегда останется ребенком, – заметил он.
– И ты ее любишь, – проговорила Фрея.
– Она – дитя любви и насквозь пропитана любовью. Как можно ее не любить?
– Джош, – со вздохом проговорила Фрея, – мне вовсе не обязательно все о тебе знать.
– Дорогуша, – заметил он, тихонько рассмеявшись, – неужели ты считала, что я не способен любить? Как это нехорошо с твоей стороны.
Огромный холл с колоннами и потолком, отделанным мраморным бордюром, был высотой в два этажа, не меньше. В нем стояли мраморные бюсты, которые Фрея решила рассмотреть как-нибудь в другой раз. В глубине располагалась широкая лестница с отполированными до блеска дубовыми ступенями и поручнями, украшенными искусной резьбой. Гостиная, куда маркиза Холлмер привела гостей, была просторной квадратной комнатой, простой и вместе с тем элегантной: камин с изящными мраморными статуэтками на полке, стены, обитые шелковой тканью с позолоченной окантовкой, высокий сводчатый потолок, расписанный сценами из греческой мифологии, и широкое окно-фонарь, из которого открывался потрясающий вид на долину и дальше, на море.
Как только Фрея вошла в дом, она тотчас же поняла, что он гораздо величественнее, чем она ожидала. И, тем не менее, Джошуа не собирался сюда возвращаться.
В гостиной их уже ждала леди Констанс. Она одарила Джошуа и Фрею искренне теплой улыбкой. Рядом с ней стояли хрупкая худощавая девушка с каштановыми волосами, продолговатым лицом и огромными печальными глазами – ее младшая сестра, леди Частити Мор, – и полноватый джентльмен с уже намечающейся лысиной, облаченный в рубашку с таким высоким и настолько накрахмаленным воротником, что, если он хотел повернуть голову, ему приходилось поворачиваться всем телом. Как они и ожидали, это оказался его преподобие Калвин Мор. Он приходился Джошуа троюродным братом.
Наследник, за которым послали, догадалась Фрея. Знакомил всех Джошуа, а не его тетушка. От Фреи не ускользнуло, что, как только он вошел в гостиную, в его поведении произошла разительная перемена. Он стал вести себя как хозяин особняка. Познакомив собравшихся, он пригласил их сесть и попросил тетушку распорядиться насчет чая.
– Пруденс, – с милой улыбкой обратилась маркиза к младшей дочери, сверля ее злобным взглядом, – немедленно возвращайся в детскую к мисс Палмер.
– Нет-иет, – возразил Джошуа, успевший преобразиться в маркиза Холлмера, – Пру может остаться, тетушка, и попить чай вместе со всеми.
Девушка восхищенно захлопала в ладоши, а леди Частити, взяв ее за руку, усадила рядом с собой на маленький диванчик.