– Как? Это же правда. Они все фермеры, у них нет профессий, которые могли бы их прокормить. В отличие от наших отцов. То есть в отличие от твоего отца. Люди всегда болеют, верно? Но там уже несколько месяцев не было дождя. Они в безвыходном положении.
Я остановила его руку и сжала ее обеими руками. Это был мой Джорджи, которого не знал никто, кроме меня.
– Прости.
– Ты знаешь, насколько все бедны? Папа говорит, что это только начало, что перед тем, как дела пойдут на поправку, станет еще хуже. Коровам на пастбищах нечего есть. У них позвоночники выпирают из-под кожи.
Я содрогнулась.
– Их необходимо пристрелить. Чтобы они не мучились.
– Теа, они не могут этого сделать. Это будет конец. Ты только подумай: им нужны их коровы.
– Дождь скоро пойдет. Так всегда бывает.
– Один Бог ведает, когда он пойдет.
– Или океан. Океан решает, когда идти дождю.
– Скажи это моим дядьям. Посоветуй им обратиться к океану.
Я не хотела, чтобы он подумал, что я бессердечная.
– Я понимаю, что все это ужасно.
– Это действительно ужасно. – Он положил голову мне на плечо, чего никогда прежде не делал. Обычно я прислонялась к нему. Я погладила его руку, наблюдая за тем, как от моего прикосновения встают дыбом покрывающие кожу волоски. – Когда я был там, думал только о тебе. Я так хотел быть с тобой!
– Вот ты и со мной.
– Я имел в виду не так, иначе. – Он провел пальцем по моему бедру. – Ты хочешь быть со мной иначе?
Я окинула взглядом комнату – потрепанное одеяло, брошенное на пол вместо ковра, неровные доски пола, подержанный письменный стол, фотопортрет незнакомого мужчины в рамочке, наверное, кого-то из родственников тети Кэрри. Под кроватью стоял небольшой запертый на ключ ящик, в котором хранились его сокровища: серебряный доллар, отполированный камень из Ормонд-Бич, открытка из Торонто.
Это было все его имущество. Но теперь у него была еще и я.
– Тебе незачем отвечать на этот вопрос, – пробормотал он, уткнувшись лицом в мою шею. – Просто побудь здесь со мной.
Я приехала в Йонахлосси в конце июля, когда до конца лета оставалось не так много времени. Во Флориде июль всегда был самым тяжелым месяцем. Жара была такой вязкой и тягостной, что каждый год отнимала не меньше десятка жизней. И еще там были совершенно невыносимые насекомые. Они жужжали и кусались, причем пытались добраться до тебя всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Раздеваясь, я находила комаров даже в нижнем белье или между бедрами.
Джорджи должен был приехать в гости на Четвертое июля[15]. Я ожидала приезда кузена со смешанным чувством – с нетерпением и страхом.