– И пусть это послужит уроком всем вам, девочки. Не забывайте о своем возрасте, не нарушайте наших правил.
Сисси вместе со всеми остальными смотрела на меня. На ее тонком лице забрезжили проблески понимания, и вскоре мне стало ясно: она все поняла. Сисси отвернулась и посмотрела в окно, касаясь кончиками пальцев бриллиантовой подковы, покоящейся в ямочке в основании ее шеи. У меня мелькнула мысль, что сбывается предсказание миссис Холмс: Сисси поверила в то, что я ее предала. Она попятилась за дверь, ускользая от всеобщего внимания.
Миссис Холмс смотрела на меня. Тут я ощутила у себя на плече руку Доуси. Я взяла ее и сжала в ладонях. И хотя сначала рука Доуси была напряжена, она ее не отняла. Я чувствовала под пальцами такие же мозоли, как и у меня. Только мои появились от верховой езды, а ее – от постоянной работы по наведению порядка. На ощупь наши руки были одинаковыми.
Я нашла Сисси в лесу, куда она ходила с Буном. Она сидела на стволе упавшего дерева и плакала, закрыв лицо руками.
Я рассказала ей о том, что я сделала, и постепенно ее рыдания стихли. Я сидела так близко, что чувствовала ее запах. Вот что я получила, с десяток раз поспав на ее кровати: я легко узнавала ее на удивление резкий запах, которым пропиталась ее подушка.
– Сегодня ты будешь спать в лазарете. Они поместят тебя туда, прежде чем навсегда прогонят из лагеря.
Она по-прежнему не смотрела на меня. Я тронула ее за плечо, и она повернулась ко мне лицом. Ее широко посаженные глаза опухли от слез.
– Спасибо, – сказала она надсаженным от плача и от этого еще более хриплым голосом. – Это был очень смелый поступок.
– У меня есть доказательства. В ту ночь Эва заметила мое отсутствие. Я сказала миссис Холмс, чтобы она у нее спросила.
– Эва ничего не скажет.
Конечно, Эва все скажет, если у нее будет выбор между мной и Сисси.
– Не имеет значения. Она не спросит.
– Не спросит, – согласилась Сисси. – Она верит тебе, как и все остальные.
Ее голос сорвался.
– Миссис Холмс мне не верит. Она сразу меня раскусила, поняла, каков мой замысел. Она видит меня насквозь. – Я взяла Сисси за руку. – Прости.
– Да ладно. – Она отмахнулась, как будто пытаясь сказать, что с этим покончено, и этот ее жест навсегда остался со мной. В самые мрачные моменты жизни я вспоминала его, извлекая из потаенных уголков памяти. – Но с кем же я буду разговаривать, когда ты уедешь?
Этот вопрос навел меня на мысль, что мы всегда вынуждены от чего-то отказываться, чтобы получить что-то еще. Утратить одну любовь ради любви новой.
– Но Теа, я не понимаю, почему ты хочешь уехать домой, – помолчав, сказала она.