Сэм был в нашей бывшей детской. Он сидел по-индейски на голом полу и читал журнал. Когда я вошла, он покачал головой. Его глаза оставались остекленевшими, я это заметила, хотя в комнате царил полумрак.
– Включить свет? – спросила я, потянувшись к выключателю.
– Не надо.
Сэм перевернул страницу, и я увидела рекламу роликовых коньков, на которых ни один из нас никогда не катался.
– Что ты читаешь? – спросила я.
– Я читаю статью о людях с противоестественными желаниями.
– Прости.
Мое лицо опухло от слез. Мне казалось, что под мои веки забился песок.
– Я должен был вам помешать.
Он был глубоко несчастен. Его глаза распухли и покраснели, а глазные яблоки покрылись красной сеточкой лопнувших сосудов, чего я раньше никогда не видела. Вокруг его левого глаза темнел кровоподтек.
– Ты не смог бы этого сделать, – тихо сказала я. – Это была не твоя история, и не ты должен был с ней покончить.
– Они хотят тебя куда-то отправить.
Я онемела от изумления.
– Кто?
– Как это – кто? Мама и папа.
– Куда?
Я подумала о брате матери, который жил в Южной Флориде. Это было единственное место, куда меня могли отправить.
– В какое-то место, о котором я никогда не слышал. У этого места индейское название.
– Сэм, я не поеду! – воскликнула я. Мой голос сорвался на крик. Я даже не подумала о том, откуда ему это известно. Должно быть, он подслушал их разговор. – Не дай им меня прогнать!
– Почему, Теа? – спросил он. – Почему ты это сделала? – Он начал всхлипывать. – Тебя куда-то отошлют, а я останусь один. Ты об этом подумала? Подумала? Ты подумала о том, что ты уедешь, а я останусь совсем один?
Я бросилась к нему и почувствовала, что мой брат смягчился. Он пожалел меня, и это помогло мне пережить две недели, оставшиеся до отъезда в Йонахлосси. Неловкость, порожденная витающим по дому духом моего предательства, исчезала при воспоминании об этом моменте, когда брат обнял меня в ответ.
– Я должен был догадаться, – прошептал он мне в волосы.
Я его едва расслышала.
Я обхватила его лицо обеими ладонями. Его щеки были горячими и потными.
– Ты догадался, – сказала я.
Днем, накануне отъезда из Йонахлосси, я бродила по Замку. Я сбежала из лазарета, что оказалось совершенно нетрудно сделать – никто за мной не следил. По звону колокола я знала, что начался тихий час. Сэму уже наверняка известно, что я возвращаюсь домой. Мама ему, должно быть, сказала. Конечно же, он будет рад меня видеть. Сердцем, если не умом.
В одном из классов я оставила свою книгу. Но дело было не в книге. Я привязалась к этому месту, и перед отъездом во Флориду хотела еще хоть раз взглянуть на то, что увидела, когда приехала сюда почти год назад.