Застигнутые безнадежным ноябрьским дождем, они укрылись в торговом центре и бесцельно шатались от секции к секции, как вдруг Оля застыла, в восхищении глядя на это платье, одетое на манекен. Она смотрела, как ребенок смотрит на рождественскую елку, в глазах светилось ожидание чуда, и поэтому совершенно не важно было, сколько платье стоит, и нужно ли оно, и будет ли носиться…
Оля посмотрела на него, улыбаясь так же радостно, как тогда, и Руслан потянулся к жене, обмирая от нежности, но она отступила и покачала головой.
Он хотел назвать ее по имени, сказать, что любит, как прежде, и очень скучал с тех пор, как ее не стало, но не смог произнести ни слова, хотя в глазах жены прочел, что она знает все, что он хочет сказать ей.
Она знает, что он был с ней всегда, и в те дни, когда душа ее витала где-то далеко, он бережно хранил ее тело и ждал, когда она к нему вернется.
А когда она умерла, то не покинула его, он знал и чувствовал ее незримое присутствие, просто граница между жизнью и смертью разделяла их, а теперь они наконец соединились.
Он снова хотел обнять Олю, но она ускорила шаг, и ему не оставалось ничего другого, как поспешить за ней к морю.
По мере того как они приближались, мир оживал, вдалеке послышался крик чаек и шум набегающих на гальку волн, Руслан уловил запах йода и обрадовался. Море было настоящее, живое: в точности как он помнил его.
Оля спустилась по широкой мраморной лестнице к самой кромке воды и пошла, балансируя на мокрых камнях. Руслан следовал за ней, готовый поймать жену, если она поскользнется.
Наконец им попался ровный участок берега, без нагромождения камней. Вдалеке, у самого горизонта Руслан увидел силуэт военного корабля и решил, что это все-таки Севастополь.
Оля вдруг быстро сбросила платье и осталась в кружевных трусиках и лифчике – белье, которое он тоже хорошо помнил. Потрогав ногой воду, она медленно стала заходить, разводя руками волны.
Руслан стоял, не зная, что ему делать, почему-то он боялся идти следом и хотел остаться на берегу, но, зайдя по грудь, Оля обернулась и с улыбкой поманила его к себе.
Быстро раздевшись, он вошел в воду, которой не почувствовал, и, раскрыв объятия, бросился к Оле, надеясь, что сейчас она позволит ему приласкать себя и целовать, как раньше, пока она еще была здорова, и они, молодые влюбленные животные, обожали друг друга в чудесном и таинственном городе Севастополе.
Но вместо того чтобы ждать его, Оля поплыла в сторону горизонта, поплыла именно так, как умела, по-лягушечьи, смешно дергая ногами и не соразмеряя их с движениями рук.