Волосы у Жанны были еще распущены и волнами струились по спине.
— Такая красота обязательно должна быть увенчана гербом с лилиями! — авторитетно заявила баронесса.
— Вы опять? — возмутилась Жанна.
— Молчу, молчу, — как-то подозрительно легко отступила баронесса. — Тем более что мне тоже нужно одеваться.
Это стремительное отступление встревожило Жанну не на шутку.
Покой и умиротворение в душе, вызванные ласками Жерара, стремительно улетучивались. Придворное платье сдавило, словно оковами. Неуверенность, страх, отчаяние — все вернулось.
«Надо дожить до Королевского совета, — сказала сама себе Жанна. — Не раскисай. Надо дожить до Королевского совета». У нее почему-то озябли руки — не то от волнения, не то от прохлады в комнате. Жанна принялась их растирать, согревая пальцы. «Надо дожить до Королевского совета».
Управившись с платьем, Жаккетта прикрыла госпожу простыней, чтобы не испортить королевский наряд, и приступила к прическе. Начала она с малого: костяным гребнем, не спеша, стала расчесывать локоны госпожи.
Жанна поняла, что ужасно, просто жутко не хочет идти одна — ну то есть с баронессой — на бал.
— Давай ты тоже пойдешь, — взмолилась она.
— А что я там делать буду? — возмутилась Жаккетта.
— Ты что задумала, девочка моя? — услышала разговор из-за ширмы баронесса. — Опять проказы с восточной красавицей Нарджис?
— А почему бы и нет? Это придаст балу особую изюминку.
— Там будут танцы. А я не умею, — попыталась отвертеться Жаккетта.
— Я тебя научу, — пообещала Жанна. — Прямо сейчас!
— А платье?!
— Твое свадебное!
Жаккетта не смогла расстаться с такой красотой и поэтому взяла свадебное платье с собой в путешествие (как и наряд рыжего пирата). И сейчас искушение надеть его вновь начало подтачивать ее решимость.
— Оно же в сундуке. Его только встряхнуть и расправить… — расширяла брешь в ее обороне Жанна.
— Хорошо, — решилась Жаккетта, про себя подумав, что если они обе будут на балу, глядишь, виконт тоже там объявится, а это позволит Масруру без помех проникнуть в дом.
Жанна немного успокоилась. Жаккетта плела ей косы, перевивала ими локоны, укладывала в замысловатые узлы, а Жанна, полузакрыв глаза, снова и снова переживала поцелуи и объятия Жерара.
— Ты, моя девочка, спишь на ходу, — недовольно заметила баронесса, облачившись в парадное платье. — Но прическа твоя, должна сказать, просто чудо. А вот я надену берет, почти такой же, какой был на госпоже регентше в день свадьбы.
— А дамы говорят, это был тюрбан, — невинно заметила Жанна.
— Бессовестно врут! — величественно отрезала баронесса.