Но пока девочки ничего этого не знали, хотя один вид деда заставлял их сердечки сжиматься в невнятном страхе.
Доктор Метц и сам инстинктивно сторонился собственного деда, но разговора тет-а-тет не избежал. Главным образом старика интересовало лечение цесаревича. Но услышав, что внук уже давно этим не занимается, Книпхоф просто взорвался от негодования, отчего Метцу стало не по себе.
— Пауль, это просто позор нашей семье! Как ты мог уступить своё законное место какому-то шаману?
— Он не шаман, профессор, — покорно потупив взор, отвечал доктор Метц, — а ортодоксальный христианин. Он лечит молитвой. Не знаю как, но ему это очень хорошо удаётся.
— Что за чушь? Ты когда это успел стать таким религиозным? Может от проповедей этой Агапеи? Кстати, не из-за общения ли с ней мои правнучки так отвратительно говорят на родном языке?
— Русский тоже их родной язык. Поверьте, на нём они говорят безупречно.
— Но почем только на нём? Пауль, это просто неслыханное безобразие! Если ты не способен дать должное воспитание моим правнучкам, тогда дай мне сделать это самому.
Больше всего в жизни Пауль Метц опасался безграничного влияния деда. Именно в этом он видел главную причину, почему Ида осталась старой девой, и почему он сам почти до сорока лет не мог найти своего места в университетской и личной жизни. В научных кругах Европы для всех он был лишь внуком великого Книпхофа. Нет, доктор Метц вовсе не искал славы на хирургическом поприще. Он просто хотел жить собственной жизнью, без оглядки на одобрение профессором каждого его шага. Не хотел он того же и для своих дочерей, больше всего на свете не хотел.
— Пауль, — более мягким тоном обратился к нему Книпхоф, — зачем ты продолжаешь жить в этой варварской стране, если ты там уже не нужен? Здесь в Мюнхене не стреляют на улицах и никого не взрывают, и взрывать не будут. Потому что здесь Бавария, а не вольница для бомбистов.
— И вы хотите, чтобы я перевёз сюда своих детей?
— Да, я хочу, чтобы из моих правнучек выросли нормальные люди, получше иных внуков. Ты посмотри, кто сегодня сюда приехал…
— Ваши внуки и правнуки, профессор.
— Нет, приехали клерки, распорядители, — с брезгливостью перечислял Книпхоф, — торговцы и даже один писатель. Не этого я хотел для своей семьи. Только ты и Ида связали свою жизнь с медициной. Пауль, если бы ты только знал, как я ценю ваш выбор. А как я ценил твоего отца!.. Если бы он не был врачом и не проявлял интереса к инфекционным заболеваниям, я бы в жизни не выдал за него твою мать.
— Он и умер от тех самых инфекционных заболеваний, — мрачно напомнил ему Метц.