— Ах, граф, бедный мальчик! — восклицала Гертруда фон Альнхафт, — какая глупость, губить молодость из-за какого-то вздора.
— Вы называете политическое убийство вздором? — пораженно переспросил доктор Метц.
— Да нет же, — всплеснула руками она, — просто графа Арко отказались принять в «Общество Туле», и он решил доказать свою верность их идеалам. А теперь его казнят!..
— Простите, но что за идеалы у этого общества, если ради них приходится убивать премьер-министра?
— Так ведь и министр не германский, — парировала графиня, будто одна её фраза была способна объяснить всё.
— Не германский? — сурово переспросил доктор Метц. — Еврейский, вы хотите сказать? И с каких пор вероисповедание стало весомой причиной для расправы?
— Ох, не преувеличивайте, — отмахнулась графиня. — Просто «Обществу Туле» не нужна независимая Бавария. Да и нам с вами, наверное, тоже.
— Вы действительно думаете, что Баварии не нужно восстанавливать свободу, какую она имела до Бисмарка?
— О, — закатила глаза графиня, — узнаю влияние профессора Книпхофа. Это он любил по поводу и без клясть борьбу за культуру и канцлера Бисмарка. Вот только именно в империи он и нажил себе и эту квартиру и регалии и почёт.
— Может вы не заметили, но империи больше нет, — заметил доктор Метц, — а северные земли всё больше скатываются в хаос. Что же, по-вашему, нам всем стоит пойти на дно вместе с тонущим кораблем?
— С тонущего корабля бегут только крысы, — гордо вздернув подбородок, ответила графиня.
Доктор Метц готов был поспорить с родственницей, но передумал, зная, что графиню невозможно в чём-либо переубедить. Даже профессор Книпхоф в этом не преуспел. А ведь он лелеял мечту, что однажды Бавария сбросит с себя оковы прусского рабства и заживёт лучше прежнего. Да, профессор Книпхоф был баварским националистом, и куда большим, чем доктор Метц.
Тем временем противоборство сторонников единой Германии и независимой Баварии усиливалось. После выстрелов в Айзнера левые не заставили себя долго ждать и в память об убиенном единомышленнике нанесли ответный удар — захватив земельный парламент. Месяц Баварию лихорадило от стачек, пока не наступила логическая развязка: законное правительство бежало на север, а Бавария осталась не только независимой — она стала советской республикой.
Судя по пламенным заверения новых красных властей, впереди новоиспеченную республику ждало торжественное объединение с советской Венгрией и Австрией, вот-вот готовящейся стать советской. Пошёл слух, что из России от самого Ленина приехали большевики — делиться опытом социалистической революции.