И за стол, приготовленный председателевой женой, они сели рядышком. И первый стакан выпили за несокрушимые узы братства, которые крепче стали и всех прочих материалов на свете. А второй стакан за их покойных родителей, а третий за весь их род до седьмого колена и так далее и тому подобное. И уж вторая бутылка опустела и третья, и пошел дым коромыслом, и что–то пролили и что–то на пол упало, и уж городская невестка стала кривиться и намекать в том духе, что порознь братья — еще похожи на людей, а как встретятся, то обязательно жди какого–нибудь свинства. Тут председатель ждал, что брат грохнет в стол кулаком и поставит на место заносчивую бабу, а Санька вдруг как–то испугался и сник и стал как будто оправдываться и высказываться в том духе, что и правда, брат, в темноте мы с тобой выросли и невежестве. Не знаем в жизни ничего. А ведь что стоит, заметил Санька, хлеб не так вот ломтями накромсать, а порезать культурно и вместо стаканов — рюмочки тонкостенные, и салфетки подать, и ногтем мясо из зубов не выковыривать. И как–то из санькиных слов получалось, что относится это, в основном, к председателю, его жене и детишкам. А сам он, Санек, стал уже культурным и грамотным.
И до того вдруг председателю от этого обидно стало, что и передать нельзя. Ведь если вдуматься, то Сашку выучили за его, председателя, счет. Потому что денег тянуть двоих студентов у родителей не было, и они, посовещавшись, отправили в город только младшего, оставив старшего помогать в хозяйстве. А ведь могло бы быть и наоборот…
С обидой вспомнил вдруг председатель, как молодым парнем болел он за брата, чтобы вышел из того человек. Как до темна месил грязь и копал картошку — чтобы лучшие два мешка отправить Саньку, пусть учится. Как таскал тайком из цеха комбикорм для поросенка — чтобы забить его осенью и лучший шмат сала отослать туда же, Саньку. Сиди, Санек, в тепле и чистоте, в разных там библиотеках, умней, становись человеком. А самому председателю времени хватило только на курсы животноводов, он и в техникуме–то учился уж после, взрослым мужиком, вечерами с гудящей головой, когда стали его двигать в начальники.
И вот теперь вместо благодарности Санек воротит морду и учит его, как ложку держать!
В общем, председатель не сдержался и высказал все, что думал. Что, мол, если не нравится — не ешь. И что если ты такой брезгливый, зачем принимаешь деревенские гостинцы, те что регулярно привозит в город колхозный газик. Как наше есть — так тут как тут, а с нами за столом сидеть — слишком культурные? В ответ оскорбилась городская невестка, со слезой в голосе заявившая, что отныне ни крошки не возьмет, да и вообще не очень–то было нужно, слава Богу у самих зарплата есть, на еду хватает. И что знала бы она, как ее здесь встретят, так и ноги бы ее у председателя в доме не было. На что председатель, которому уж вожжа попала под хвост, указал ей на порог.