— Ладно, — нарушая повисшую тишину, сказал он. — Я все понял. Жизнь не кончилась. Я чем–нибудь займусь. Например, буду реставрировать твой стол.
— Что? — опять не уследил за ходом его мысли папа.
— Буду реставрировать чеховский стол, — пояснил Митя. И сделал движение рукой, как будто двинув рубанком.
Честно говоря, мы сначала не восприняли его слова о столе всерьез. Чего не скажешь под горячую руку! Но очень скоро выяснилось, что Митя не шутит.
Он обзвонил дворцы культуры и подростковые центры и выяснил, что групп для занятий непосредственно мебелью или ее реставрацией нет. Наиболее близкими оказались кружки художественной обработки дерева — резьбы, выпиливания и прочее. Митя записался в самый авторитетный среди них — при дворце культуры железнодорожников.
В нашей с ним комнате Митя оборудовал себе рабочий уголок. При этом безделушки и сувениры кинематографической поры он брезгливо побросал в старый чемодан и унес в гараж. В доме вместо этого стали появляться куски дерева и фанерки. «Нет, ты только посмотри, — говорил Митя, подсовывая мне под нос какое–нибудь корявое полено. — Настоящий можжевельник. Полудрагоценная порода. В цивилизованных странах — на вес золота. А тут валяется запросто рядом с помойкой».
Первым его произведением была разделочная доска, над которой он корпел почти неделю, сверяясь с картинкой в книжке и высовывая от старательности язык. На мой взгляд, досочка получилась так себе, аляповатая. Но мы поддержали молодого энтузиаста, похвалили его. Тогда никто еще не знал, как далеко простираются его амбиции.
Он зачастил на толкучку у магазина «Умелые руки», часами терся среди местной публики, слушал, вступал в разговоры. Каждую неделю он теперь обходил магазины, торгующие инструментами. Покупал разные стамесочки и ножички. К шестнадцатилетию он попросил подарить ему настольный электрический круг для заточки инструмента. Родители растерялись: зачем в квартире электрический станок? Но если человек просит…
— Послушай, ты не знаешь, а почему мебель? — как–то вполголоса спросила мама у отца.
Тот пожал плечами: «Сам не понимаю.»
— Впрочем, ладно, — примиряя себя с чем–то, сказала мама. — Все–таки лучше, чем лежать лицом в стенку.
Папа опять неопределенно пожал плечами: «Да уж не знаю… Не знаю…»
Скоро и в домашнем хозяйстве стали заметны новые Митины навыки. Он разобрал и вновь склеил рассохшуюся табуретку. Сделал полочки в туалете. Приделал к дверке кухонного шкафа, в котором помещалось помойное ведро, хитроумную веревочку, автоматически приподнимающую крышку на ведре, как только дверка открывалась. Обновил лак на полу. Подбил ножки стульев войлочными кружочками, чтобы этот лак не царапался.