При первых словах дяди Жени Митька страшно побледнел, и на его лице появилось ожесточенное и упрямое выражение. Но к концу рассказа он уже взял себя в руки, и к изумлению дяди Жени вместо взволнованного восторга в коридоре повисла неловкая пауза. Митя аккуратно поставил крышку к стене и принялся искать в шкафчике свои тапочки. Мы с мамой избегали на него смотреть. А уж на дядю Женю и подавно.
— Ехать нужно прямо сейчас, — нетерпеливо напомнил дядя Женя, — ночным поездом.
— А что у нас на ужин? — вместо ответа спросил Митька. — С утра ничего не ел.
Дядя Женя оборвал себя на полуслове и, забыв закрыть рот, вытаращился на Митьку, который неторопливо, вразвалочку отправился мыть руки, а потом прошел на кухню, приготовил себе тарелку и ложку, и уселся ждать, пока мама нальет ему щей.
— Ну?! — наконец не выдержал дядя Женя.
Митя, кусая горбушку, принялся хлебать суп.
— Ну?!! — закричал дядя Женя.
— А пошли они все!! — мстительно сказал Митя, подняв голову, и обвел нас прищуренными глазами. — Пусть обходятся без меня!
У дяди Жени отвисла челюсть. Митя хмыкнул и опустил глаза.
— Я не поеду, — уже другим голосом сказал он. — Со временем очень плохо. Да и вообще…
Дядя Женя пристально посмотрел на Митьку, проверяя, правильно ли он понял смысл его слов.
— Ты, наверное, псих, — только и сказал он. И констатировал: — Это у тебя в отца.
На следующее утро Митя проснулся позднее обычного, когда все уже разошлись: родители — на работу, я — в университет. Начались весенние каникулы — занятия в школе прервались почти на неделю, можно было сидеть дома и заниматься, чем хочешь.
Он позавтракал, взял из прихожей фортепьянную крышку и отнес на рабочий стол. Закрепил струбцинами, выбрал подходящий инструмент. И на минуту задумался…
Ему отчего–то представилось, что в этот час происходит на студии. Люди, наверное, еще только собираются. Начальства еще нет, оно появится перед самыми пробами, киношники, хмурые спросонья, со скрипом начинают новый рабочий день. Открывают помещения с застоявшимся за ночь табачным дымом. Перебрехиваются. «Васильев, где ключи от павильона?» — «Откуда я знаю!» — «Вы же тут вчера отмечали тысячелетие изобретения колеса!» — «Не колеса, а табуретки! Пентюх!» — «А это что такое!!! Кто насовал окурков в банку с гримом?!» — «Так она же пустая!» — «Башка у тебя пустая! Это ж… это ж… Тут один грамм стоит больше твоей годовой зарплаты!» И так далее.
Но Митя отогнал от себя эти мысли. Пусть делают, что хотят. Ему до них нет никакого дела.
Он провел рукой по поверхности крышки и взял щетку, чтобы отчистить грязь. Работа предстояла большая. Займет не один день, и даже не одну неделю. И вдруг Митя почувствовал неожиданную пустоту и скуку: кому нужна эта его крышка? И реставрация в целом. В общем, никому. Стол много лет отлично стоял без его вмешательства. И неплохо стоял.