Среди бумаг Алексей натолкнулся на записную книжку Лишкова, тоже предусмотрительно прихваченную Светкой. Он машинально раскрыл ее на букве, с которой начиналась собственная фамилия — «Н». Ни одного имени на странице не было — только инициалы, состоящие из двух букв, и проставленные рядом цифры. Сочетание «ЮА» повторялось в нескольких местах. Еще одна загадка, подумал Алексей. Ни Юрий ли Алексеевич Нертов, его отец, был зашифрован в этих записях? И что бы могли в таком случае обозначать все эти цифры? Он листанул записную книжку дальше, на фамилию банкира — та же история, сплошные «АА». Ни номеров телефонов, ни фамилий или имен — сплошные буквы и цифры, нехитрые шифровки чиновника.
Не надо было быть великим детективом, чтобы просчитать, что между отцом, Чеглоковым и этим Лишковым существовала некая связь, абсолютно неизвестная Алексею.
Только сейчас он вспомнил, как отчитал его отец за то, что он поперся к Светке, едва прибыв в Питер. Что сказал тогда отец? Кажется, о том, что Владимир Иванович — нужный человек. Тогда он не придал этим словам значения. Понятно, что чиновник Фонда госсобственности был не той фигурой, с которой стоило ссориться — большего в замечании отца он прочесть не мог. Теперь выходило, что отец имел в виду нечто другое.
* * *
… Итак, сейф был пуст — Светка обчистила его почти до последнего листочка. Владимир Иванович взвыл, еще раз выматерился. Все, ради чего он рисковал в эти последние годы, пошло прахом. Дернул его черт связаться с этой стервой, а потом с Даутовым, а затем с Царевым — ошибка на ошибке. Куда теперь деваться, как восстановить нажитое? Он не сомневался в том, что Светка теперь уже ни за что не расстанется со спертыми ею бумагами. Такой компромат на него, такое состояние! Акции-то он понаоформлял на всю ее родню, да на каких-то неведомых ему подружек Светланы. А как было иначе? Как еще, спрашивается, если в компьютеры Фонда госсобственности заносились данные обо всех покупателях, а госбезопасность с ментами и с налоговой полицией следили за всем рынком ценных бумаг? Кто приобрел, сколько, почем, на какие шиши? «Доверился, старый тупица», — клял он себя. Лишков остервенело вышвыривал из шкафов Светкины тряпки, на которые и была грохнута немалая часть презентов-гонораров, а потом все поехало, покатилось. Ну, станет он вновь скромненьким чиновником, примется ездить на работу на троллейбусе, прижимая к себе свой потрепаный портфель. А с Даутовым-то, с Даутовым как быть?
Весь ужас положения состоял в том, что Семеныч уже всерьез припер чиновника, разнюхав каким-то образом, как именно сумел он распорядиться полученной по «дружбе» информацией. Почему Лишков, этого не предусмотрел? Зарвался….