— Это же просто бомж, обыкновенный ханыга, не доползший до своего чердака, — Марина приподняла верхнее веко лежащего. И вдруг поняла, что бомж никогда больше не доберется до своего прибежища, никогда не протрезвеет. Потому, что он уже как минимум час мертв.
Хотя во время работы в травматологии Марина насмотрелась всякого и даже будто бы привыкла к чужой смерти, но все равно видеть ее всегда не приятно.
Надо хоть милицию вызвать, чтобы не валялся покойник весь день. Марина огляделась, будто хотела спросить совета у кого-то неизвестного, стоящего рядом. И тут снова обратила внимание на пакет. Он был явно наполнен какой-то снедью: сверху рядом с пластиковым стаканчиком из-под колы выглядывали пара морковин, и, похоже, помидоры.
— Вот жил человек, бомжевал, дрянь всякую хлестал, а продуктами запасся. Ему они все равно ни к чему, а я, может, хоть салат какой-нибудь сделаю, — Марина выбросила стаканчик в лестничный пролет, решительно взяла найденный пакет, вошла в квартиру, тщательно заперла дверь и позвонила в милицию, придав голосу недовольную интонацию: «Там какой-то человек на лестнице валяется. Нет, больше мне делать нечего… не знаю, что с ним, не подходила. Похоже, что пьяный»…
…Катьки, как и следовало ожидать, дома не оказалось. Соседи еще, видимо, спали. Пока никто не мешал, Марина решила спокойно заняться хозяйством, чтобы вечером не мучиться с ужином. Она пошла на кухню готовить с учетом того, что бог послал в виде бомжатских продуктов. На какой-то миг подумала, что, наверное, поступила не очень хорошо, позарившись на чужой пакет, но затем махнула рукой: алкашу теперь все равно, мне готовить не из чего, а овощи иначе пропали бы.
Она выглянула в давно не мытое окно кухни. На улице кружились большие белые хлопья, тихо укутывая засиженный голубями подоконник, и весь серый двор-колодец с его обшарпанными стенами. Почему-то вдруг вспомнились стихи:
«Все, что когда-то было
Похоронила метель.
Падает снег. И могилу
Мою превращает в постель…»
Марине вдруг стало очень жалко себя, и на глаза навернулись слезы. А воспоминания последних лет уже мелькали, словно кадры забытого кино…
* * *
Тогда по телевизору передавали грустный фильм, и Марина слушала завораживающую мелодию вальса Евгения Доги. Но сеанс был прерван появлением матери.
— Мариша, я должна познакомить тебя со Станиславом Трофимовичем. Это очень порядочный человек, — продекламировала мама с такой выразительной интонацией, что дочка все поняла. Комментариев не требовалось.
Прежде мать ее ни с кем не знакомила. Время от времени у нее появлялись-таки друзья-мужчины, но в дом к Войцеховским — маленькой семье, состоящей из Анны Леопольдовны, учительницы русского языка и литературы, давным-давно разведенной женщины, и ее дочери-школьницы Маришки, они не заглядывали. Анна Леопольдовна всегда боялась причинить психологическую травму ребенку, как сама говорила подругам. Она искренне желала быть идеальной и безупречной матерью, не дающей дочери ни малейшего повода для сомнений в своей нравственности.