Надиена снова вздохнула, натянула на плечо простыню и через пару минут уже дремала. Снился ей покойный муж – молодой, красивый, очень похожий на Сергара, и ей с ним было очень хорошо, спокойно.
* * *
Сергар очнулся от невыносимого зуда. Зудело так, что он невольно застонал – протяжно, от души, будто раненый зверь. Под кожей бегали тысячи насекомых, пожиравших его живьем, и конца тому не было!
– Ооооох… да чтоб я сдох!
– Чего ты там? Что сказал? Старайся ругаться на русском языке, иначе выглядит подозрительно.
– Да чтоб я сдох! – продублировал Сергар по-русски. – И поскорее! Ооооох!
– Вот теперь ясно – все идет хорошо! – откликнулась «бабка Надя». – И это замечательно!
– Кому замечательно, а кому не очень! – откликнулся бывший боевой маг и выругался так, что у портовых грузчиков завяли бы уши. По-русски выругался, благо дядя Петя знал множество отборных ругательств.
– О! Я даже что-то новое узнала! Богатый у тебя словарный запас! Быстро научился! Ну, хватит ныть, что ты, как баба, причитаешь! Терпи! Чувствительность возвращается! Радуйся!
– Я и радуюсь, – уныло подтвердил Сергар, потянувшись к ногам, потер колени. – Чешется!
– Чеээшется! – передразнила женщина. – Если бы ты знал, сколько сил мне это стоило! Лет пять жизни отнял. А то и больше. Пей отвар. Пей, сказала! До дна! И спи… спи!
Надиена повела рукой над головой Сергара, он моргнул, зевнул и бессильно откинулся на подушку:
– Усыпляеешь… я не хочу спаа….
Глаза закрылись, и он тихо засопел, выводя носом рулады, будто маленький сверчок в палисаднике дома.
Только шагнула за порог – звонок. Кто-то зажал кнопку звонка и не отпускал ее, пока Надиена не открыла калитку ворот.
– Ты чего названиваешь? – жестко спросила она, глядя снизу вверх на здоровенную бабищу с пропитым лицом, на котором отразилась вся непутевая жизнь. – Чего надо?
– Ведьма! Ведьма! – выдохнула вместе с перегаром та, кого давно уже звали Нинухой. – Чтоб ты сдохла, ведьма! Тебя сжечь надо! Сжечь! Извести!
– Слышала уже, – кивнула Надиена. – Еще что-то есть сказать?
– Есть! – Бабища достала початую бутылку водки, приложилась и громко хлебнула, утерев губы рукавом. – Твари! Это вы извели моего пацана! Мишаню моего! Мою краавиночкуууу…
Баба заголосила, пошатнулась и вдруг трезво взглянула на Надиену.
– Я выведу вас на чистую воду! И тебя тоже! Ты лечишь без диплома! Ты аферистка! Тебя нужно к атветственасти призвать! Ик!
Она зажала рот и на секунду замолчала. Потом оторвала ладонь и снова завопила – истошно, мерзко, брызгая слюной:
– А твоего дружка участковава посадить! Штоб не покрывал преступнекаф!