Толстогубый хотел сплюнуть, но покосился на одну из лежанок и не решился. Плевать в «хате» – западло.
– Ты че молчишь, пялишься?! – не унимался парень. – Ты че, в уши долбишься, че ли, не слышишь?! А может, тебя надо научить, што старшим отвечают?! – Парень был не старше «Олега», но важность момента делала его великим, мудрым, старым.
Сергар молча смотрел на незнакомца, и в голове у него звенело – гулко, как в медном котле. Не отвечать! Держаться!
– Глянь! Опять спать вздумал! Ты че, не уважаешь пацанов?! Ах ты, урод гребаный!
Парень схватил Сергара за волосы, с размаху хлестнул его рукой по лицу. Широкая ладонь, пахнущая потом и мочой, скользнула по губам Сергара, выбив из них брызги слюны, попавшей на рубашку «собеседника». Замахнулся еще раз, но…
Вспышка ярости – мгновенная, яркая, утопившая мозг в желании бить, крушить, терзать!
Память не подвела. И пусть рефлексы еще не те, да и руки совсем другие, но эти руки тренированы, сильны – попробуй-ка подтянуться пятьдесят раз подряд! – и пусть даже не такие умелые, как прежние руки боевого мага, но…
Короткий, хлесткий удар в кадык! Толчок!
Хрип, бульканье, падение тяжелого тела, скрежет каблуков по каменному полу, и мысль: «Вот теперь мне конец! Что же я наделал?!»
– Гля! Он убил его! Пацаны, он Сеню убил! Ни… себе! Эй, начальник, «Скорую» давай! «Скорую»! Тут этот больной урод Сеню убил!
Через пять минут вокруг Сергара все завертелось, закружилось – на него снова надели наручники, зачем-то пристегнули к столу, привинченному к полу, стоявшему в комнате для допросов. Сбежалось все начальство – судя по большим фуражкам и звездам на погонах. Хоть Сергар и не особо разбирался в здешних званиях, он уже знал: чем больше звезд и чем звезды крупнее – тем главнее командир. Заглядывали в комнату, смотрели на инвалида в кресле, как на диковинку, как на раненого, но опасного зверя, сидящего на цепи, но не ставшего менее опасным.
Одним из первых появился участковый Воскобойников, он мрачно смотрел на своего «подопечного» и ничего не говорил. Да и что можно было сказать? Когда Игорь подошел ближе, прикрыв дверь, Сергар все-таки не удержался и негромко, вполголоса, сказал:
– Он первый напал. Ударил меня. Я был вынужден защищаться.
– Сокамерники говорят другое. Мол, он хотел поговорить, наклонился к тебе, а ты его ударил. Ни за что.
– Я тебе сказал, ты услышал. А там… хочешь – верь, хочешь – не верь. Игорь, мне поесть надо. Хоть что-нибудь. Баба Надя… – голос Сергара дрогнул и едва не дал петуха. Справившись с волнением, продолжил: – Она напоила меня снадобьем, после которого очень хочется есть. Мое тело сжигает само себя. Если я сдохну, вашему начальству не понравится. Придумай что-нибудь.