Сомнений быть не могло. Но мне, что мне-то теперь делать?
За целый день у моего ума была масса времени, чтобы изучить и проанализировать факты, которые мне стали известны. Я то принимала все на веру, то отвергала мысль, что это может быть правдой. Я заблудилась в лесу сомнений. Я спотыкалась о новые сведения, детали, лакуны, которые обнаружились не сразу, что неудивительно в моем состоянии. Был момент, когда я даже свернула на путь оптимизма, но сразу же натолкнулась на стену очевидного, неопровержимого и снова вернулась к исходной точке…
Словом, разум мой двигался по кругу, пока интуиция, устав от колебаний и метаний, не сказала мне: «Кейтлин, слушай свое сердце! Не время блуждать по лабиринту предположений. Разум умеет только анализировать. Он все усложняет. Он разбирает по косточкам, судит, взвешивает, исследует, рассуждает, сопоставляет и проверяет все, прежде чем выдать нам руководство к действию. Он холоден и беспощаден».
Совершенно обессилев, я позволила направлять себя инстинкту – моему инстинкту матери. Я решила… Нет, я просто обязана была сказать ему, кто я, рассказать правду! Его представления обо мне основывались на рассказах людей, движимых ненавистью. Стивену ничего не было известно ни обо мне, ни об обстоятельствах своего появления на свет, и я знала, что должна это исправить.
С момента возвращения он ни разу не заговорил со мной, просто вынул пропитанный слюной кляп и, не обращая на меня внимания, начал приводить в порядок свое оружие. Сейчас он сидел, уперев приклад в пол и придерживая дуло между коленями, и прочищал шомполом ствол. Время от времени он, хмурясь, посматривал в мою сторону.
Я обхватила колени руками и положила на них подбородок. Глаза мои сами собой закрылись, и я снова погрузилась в размышления. Как заговорить? С чего начать? «Добрый день! Позвольте представиться: Кейтлин Данн, твоя мать…» Или, быть может, так: «Стивен, сынок, наконец-то мы встретились! Расскажи мне, как ты жил эти двадцать лет!» Нет, это никуда не годится!
Я открыла глаза. Темное дуло мушкета было направлено на меня. Стивен смотрел на меня через прицел, и палец его лежал на спусковом крючке. Мое сердце перестало биться.
– Мне всегда было интересно, что чувствует человек, сталкиваясь лицом к лицу со смертью, – проговорил он медленно. Еще медленнее он снял палец с крючка. – Что скажете? – спросил он.
Я крепко прижала мокрые ладони к ногам и набрала в грудь побольше воздуха.
– Стивен? – шепотом произнесла я. Сердце мое сорвалось в галоп.
Он прищурился и опустил мушкет с нарочитой неспешностью. По правде говоря, все его движения выглядели просчитанными заранее. Мы оказались вне времени. Двадцать лет… Мой сын… Он смотрел на меня так, словно ничего не понял.