Герцог приподнял лорнет.
– Ваша ирония здесь не к месту, мадам, – тихо, но угрожающе произнес он. – Если вы изволите пренебречь этим приглашением и не явитесь, вы поставите мою семью в неловкое положение. Будут говорить, что, должно быть, с вами или с нами что-то не так, если мы спрятали вас в деревне почти сразу же после тайной свадьбы. Я не рассчитываю на то, что вы испытываете уважение к моей семье, членом которой, должен вам напомнить, вы теперь являетесь, но полагаю, что даже дочь углекопа должна уважать человека, пожертвовавшего ради нее своей свободой.
Ева беззвучно ахнула.
– Это он вам так сказал?
– Разве это не правда? – Он вежливо подождал ее ответа, затем продолжил:
– Подумайте, мадам. По-моему, вы получили сполна все, чего хотели. Эйдану тридцать. Если верить Библии, ему осталось прожить сорок из отведенных ему семидесяти лет. Он женат на женщине, которую поклялся больше никогда не видеть. Разве не ясно, что мой брат пожертвовал своей свободой?
Ева собралась было ответить и обнаружила, что ей нечего сказать. Как она могла оспаривать правду? Разве что она может сказать только одно: если вновь, незваной, она вмешается в его жизнь, окончательно лишит его свободы.
– Полковник Бедвин знает, что вы здесь? – спросила она, – Он хочет, чтобы я приехала в Лондон?
– Эйдан исполнит свой долг. Он никогда не уклонялся от исполнения долга. Никогда.
– Так почему же он не приехал с вами? Почему даже не передал с вами письма?
– Полагаю, – ответил герцог, – мой брат чувствует себя связанным обещанием никогда больше не вмешиваться в вашу жизнь. Я же не испытываю угрызений совести.
Значит, полковник хочет, чтобы она приехала? Просто он слишком благороден, чтобы самому заставлять или просить ее?
– Эйдан не знает, что я здесь, – признался герцог.
– Он не хочет меня видеть, – сказала она. – Он не захотел бы, чтобы я приехала с вами в Лондон. Ведь он там, не так ли?
– Не в моей власти вмешиваться в семейную жизнь даже родного брата. Если вы решили жить отдельно и не подтвердить свой союз брачными отношениями, лишив себя потомства, пусть так и будет. Но я глава семьи и сделаю все, чтобы помешать любому, кто захочет обесчестить наше имя. Ваш отказ появиться рядом с мужем на праздновании победы, леди Эйдан, навлечет позор на моего брата и, следовательно, на всю семью Бедвинов.
Ева провела языком по пересохшим губам. Неужели это правда? Она так мало знала об аристократических семьях и об их представлениях о чести и приличиях. Но несмотря на презрение, с которым герцог отозвался о ее происхождении, он никогда бы не проделал весь этот путь, если бы ее приезд в Лондон не значил так много. Неужели она колеблется? Неужели она действительно готова согласиться? Это невозможно. Ева нервно рассмеялась.