— Значит, мы теперь полноправные физики, без всякой инициации? — Огненное семечко граппы, пустив корни в груди, разрасталось в крепкое дерево хорошего самочувствия. — Нас не будут клеймить или там брить, не знаю?
— Только по желанию, — сказал Джош.
— Я думал, вас — то есть нас — будет больше.
— Да. Ричард с Изабел выбыли, а пятикурсников у нас нет, — сказал Элиот. — Фогг собирался уже слить нас с натуралистами, если никто не прибавится в этом году.
Джош театрально содрогнулся.
— Какие они были, Ричард и Изабел? — спросила Элис.
— Огонь и лед, — сказал Джош. — Шоколад и марципан.
— Без них все по-другому, — заметил Элиот.
— Скатертью дорога, — добавила Дженет.
— Ну, не так уж они были и плохи, — возразил Джош. — Помнишь, как Ричард взялся оживить флюгер, чтобы тот крутился сам по себе? Три дня там сидел, натирал его рыбьим жиром и не хочу даже знать чем еще.
— Один неумышленный прикол не засчитывается, — ответила Дженет.
— Просто ты никогда не понимала его.
— Я поняла, что не хочу иметь с ним ничего общего, — отрезала Дженет — первая дисгармоничная нота за этот вечер.
— Но теперь у нас снова есть кворум, — торопливо добавил Элиот, — и не абы какой. Физической магии всегда достаются самые лучшие.
— За лучших, — произнес Джош.
Хмельной бриз раскачивал Квентина на ветвях его огненного дерева.
— За лучших, — повторил он, подняв бокал, и они выпили.
Квентин только теперь осознал, что ни разу не вздохнул свободно за весь свой первый год в Брекбиллсе, включая экзамены и происшествие с Пенни. Все время ждал, что Брекбиллс рассеется, как мираж. Магический колледж, не говоря уж о законах термодинамики, постоянно нарушаемых здесь, был слишком хорош для реального и этим напоминал Филлори, где в конце каждой книги Эмбер и Амбер выставляют Четуинов вон. В глубине души Квентин чувствовал себя как турист, которого вечером опять запихнут в раздолбанный грязный автобус с драными виниловыми сиденьями, вонючим сортиром и подвешенными наверху теликами. Поедет он домой с липкой открыткой в руке, глядя, как исчезают в зеркале заднего вида изгороди, башни и шпили Брекбиллса.
Однако этого не случилось — и, как он стал понимать, уже не случится. Он потратил уйму времени, думая «это всего лишь сон», «почему именно я» и «ничто не длится вечно». Пора было становиться собой — девятнадцатилетним студентом секретного колледжа, где занимаются реальной и актуальной магией.
Войдя в число физиков, он получил возможность понаблюдать за ними вблизи. После знакомства с Элиотом Квентин предположил, что в Брекбиллсе все такие — и сильно ошибся. Во-первых, Элиот выделялся своими странностями даже и в этом избранном обществе. Во-вторых, он был гением, лишь кое в чем уступающим Элис — но пока Элис трудилась как проклятая, Элиот вообще ничего не делал (а если и делал, то тщательно это скрывал). Единственной заботой Элиота была его внешность, в частности дорогие рубашки; он носил их с запонками, нарушая дресс-код, за что его регулярно наказывали.