Я почему-то и до сих пор особенно ясно помню эту печку. Она была огромная, круглая, обшитая каким-то черным блестящим железом, вероятно, метра три вышиной и метра полтора в диаметре: даже я, при моих футбольных талантах, на нее влезть бы не смог. Да и печка не давала ответа ни на какой вопрос русской истории: если бы в эту залу действительно ворвались казаки, они сняли бы профессора с печки. Положение было спасено, так сказать, «народной массой» — дежурными пожарными с голосами иерихонской трубы. Все постепенно пришло в порядок: гимназистки поправляли свои прически, а гимназисты рыцарски поддерживали их при попытках перебраться через хаос опрокинутых стульев. Соответствующий героизм проявил, само собою разумеется, и я. Но воспоминание об этом светлом моменте моей жизни было омрачено открытием того факта, что некто, мне неизвестный сторонник теории чужой собственности, успел стащить мои первые часы, подарок моего отца в день окончательной ликвидации крестьянского неравноправия. Должен сознаться честно: мне по тем временам крестьянское равноправие было безразлично. Но часов мне было очень жаль: следующие я получил очень нескоро. Потом выяснилось, что я не один «жертвой пал в борьбе роковой», — как пелось в тогдашнем революционном гимне. Не хватало много часов, сумочек, брошек, кошельков и прочего…»
Иван Солоневич «Диктатура сволочи»
Трактовка образа:
Существует особый род роковых женщин, притягательных и непостижимых, как бездна. Они совсем не те, за кого себя выдают и кем кажутся, совсем как римский папа Иоанн VIII, который на поверку оказался женщиной — Папессой.
Облик Папессы вызывает уважение, заставляет признать ее избранность, принять ее главенство и даже приклониться перед ней. Но внимательный взгляд очень скоро найдет в ее обличии множество признаков совсем другой природы и обнаружит черты совсем другой натуры.
Её лицо двусмысленно и напоминает «приличьем скованную маску», из-под которой проглядывает злобное, хитрое и опасное существо, а под ее священной короны выглядывают дьявольские рожки. Это — само воплощение порока под личиной благопристойности.
Ее напускное благочестие — способ заманить жертву, усыпить ее контроль, заманить в свои сети и выпить жизнь без остатка.
Папесса — цветок, несущий безумие и смерть. Это может быть и заурядная охотница росянка, и экзотический паразит виноградников раффлезия, чьи огромные ядовито-красные цветы пахнут гниющим мясом, а после короткого цветения превращаются в бесформенную разлагающуюся массу черного цвета. Но чаще всего это белладонна, прекрасная госпожа, чей запах дурманит, вызывая тошноту и головную боль, а ее похожие на вишню ягоды содержат в себе атропин, который возбуждает и психику, и тело, но вскоре приводит к параличу и смерти. Поэтому человек, попавший под власть Папессы, сходит с ума и погибает, безропотно служа для своей губительницы источником энергии и силы.