– Дрались насмерть, – тихо сказал Герцог. – Предания говорят, что война здесь продолжалась еще лет пятьдесят после того, как пришли Холода. Да что там, если глубоко копнуть – война до сих пор не закончена.
– Это как же возможно? – не поверил Книжник.
– Потомки защитников города, тогда еще Калининграда, продолжают дело прадедов. Точно так же, как потомки врагов, захвативших Пиллау, – прежде Балтийск. Силы оказались примерно равны, Залив между нами мешал окончательной победе – что их, что нашей, – и ситуация зашла в тупик. Потом пришли Холода – война стала вялотекущей, потом и просто перешла в череду спонтанных стычек. Сейчас мало кто помнит, с чего все началось, – есть просто два враждебных берега – Кенигсберг и Пиллау, как силы Света и силы Тьмы. И «чистилище» между ними – Гавань.
– Похоже на то, как Кремль в свое время враждовал с вестами, – заметил Книжник.
– Я бы так не сказал, – пожал плечами Зигфрид. – Наши интересы с кремлевскими пересекались мало.
– А здесь вражда серьезная, – сказал Герцог. – Но до сих пор война была более-менее «холодной» – пока не появились вы. Что теперь будет – никому не известно.
– Да все будет хорошо! – бодро сказал Книжник. – Главное, из плена вырвались! Главное – свобода!
– Да кто тебе сказал, что свобода – это главное… – проворчал Герцог, осторожно двигая штурвалом. – Да есть ли она на самом деле – свобода?
– Не понимаю… – Книжник пожал плечами.
– Поймешь еще, – сказал Герцог.
– Выходит, Кэп и его люди – это потомки агрессоров? – спросил Книжник.
– Да с чего ты взял? – Герцог удивленно поглядел на парня. – Ах да, ты же не местный… Кэп – он Вольный, и люди его Вольные – они ничью сторону не принимают. По-крайней мере, достается от них и тем, и другим.
– Так чего же вы сообща бандитов не придушите? – поинтересовался Зигфрид.
Герцог поглядел на него, как на сумасшедшего:
– С кем сообща – с Чумой, что ли?
– Чума – это… – Зигфрид вопросительно поглядел на Герцога.
– Это они и есть, пришлые. Точнее, потомки их. Сначала здешние их так называли, а потом привязалось. Теперь они сами себя так зовут.
– Если пришлые – это Чума, то здешних как величать? – спросил Зигфрид. – Холера, что ли?
Герцог вежливо хмыкнул:
– Можешь и так, коли врагов нажить хочешь. А так местные себя величают в честь города – бергами. Впрочем, у отдельных кланов свои имена. Здесь и внутри города нет единства.
– Это нам знакомо, – отозвался Книжник. – Москва она тоже, как лоскутное одеяло, поделена. Из здоровых сил – один Кремль остался, да еще весты в придачу.
– А твой клан, Герцог, – он насколько силен, влиятелен? – неожиданно спросил Зигфрид.