– И что же, помогла вера?
– Выжить? Пожалуй. Успокоить душу – ничуть.
Они помолчали. Книжник думал о том, какие разные судьбы сложились у двух выходцев из кремлевской Семинарии, разделенных не менее чем половиной века. Один с самого детства мечтал о походах и странствиях, о жарких битвах и великих открытиях. Другой видел себя в теплом местечке с красавицей Еленой под боком. Даже главный семинарский символ – стилос – они применили по-разному: старик сделал из него символ смирения; Книжник же превратил стилос в оружие, научившись метать его с непревзойденной ловкостью, да еще разработав парализующий яд для острия. Судьба, что ни говори, исполнена иронии, и зачастую – горькой.
О чем думал старик – неизвестно, но мысли его, видать, были невеселые. Книжник поглядел на своих и осторожно спросил:
– Скажите… А вы хотели бы вернуться?
Старик вздрогнул, выходя из оцепенения:
– Куда?
– Домой. В Кремль.
Глаза старика сверкнули – но тут же его взгляд потух, на лицо вернулось равнодушие:
– Это невозможно. Я никогда не вернусь домой. И вы не вернетесь.
– Вернемся! – убежденно заявил Книжник. – Пусть даже мы лишись бронепоезда. Но мы починим его. Или найдем другой путь.
Старик покачал головой:
– Ты не понимаешь. Это физически невозможно.
Семинарист недоуменно пожал плечами:
– Как это?
Старик впился в него своим острым взглядом:
– Как ты думаешь, где ты находишься?
– Ну… – Книжник пожал плечами. – В Кенигсберге, я полагаю.
– Верно. Но что это за место? Откуда здесь столько самого разного люда? Может, ты видел места, где людей больше?
– Не видел, – честно признал Книжник. – Разве что Кремль…
– Кремль не в счет. Кремль изначально был убежищем для выживших в Последнюю Войну. С тех пор мало кто пришел туда со стороны.
– И в чем, по-вашему, особенность этого места?
– А я скажу, в чем, – старик вдруг жадно припал к своей кружке и принялся шумно глотать, будто его вдруг одолел приступ жажды. Грохнул на стол опустевшую кружку. – Сюда только приходят. Уйти отсюда еще никому не удавалось.
– Что за чушь… – Книжник пожал плечами. Поглядел в сторону Герцога, устало дремавшего у себя на столом. – Вон, местный сидит – он такого не говорил…
– А этот местный пытался выбраться куда-нибудь за пределы Залива или Выжженных Земель?
– Он не говорил об этом…
– Не говорил… – старик мрачно хмыкнул. – И не скажет. Знаешь почему?
– Почему?
– Да потому, что ему некуда идти! Он местный. Весь его мир – он здесь. Другое дело – я.
Старик замолчал. Лицо его осунулось, потемнело. Даже морщин, вроде, стало еще больше.
– Я тебе скажу, парень. Я пытался. Не раз. И не два. Десятки раз. Может, и сотни – я просто сбился со счета.