Оказавшись под дождем, Книжник на миг ошалел от брызг и ощущения неожиданно обрушившейся свободы. Мелко моросивший до этого дождь перешел в ливень, и хлещущие ледяные струи мгновенно прошили насквозь одежду. Удивительно, но никогда еще Книжник не испытывал такого приятного ощущения от холода и сырости. Волосы мгновенно намокли – но стало так хорошо и свежо, что даже голова перестала ныть и трещать, словно и не было этого болезненного удара.
Эти ощущения так захватили парня, что он не заметил, куда делся их неожиданный спаситель. Скиталец не требовал ни благодарности, ни прощаний. Он просто исчез. Растворился в этой дождевой пелене, словно его и не было. А может, он и был всего лишь плодом воображения? Порождением страха и острым желанием спастись?
– Что это было? – тихо спросил он у Герцога.
– Сам бы хотел знать, – отозвался тот. – Никогда не думал, что Скиталец на что-то хорошее способен.
– А с чего ты взял, что это что-то хорошее? – заметил Тридцать Третий. – Мы еще не спаслись, только из этого лабиринта вырвались.
Он как в воду глядел. Не успели они отойти и на пару десятков шагов по узкой улочке, зажатой полуразрушенными домами с черными глазницами окон и огромными кучами каменно-бетонного мусора, как за спиной послышался дробный топот, запрыгали, прорезая дождевые струи, лучи фонарей.
– Бежим! – сдавленно выдохнул Книжник. – Ходу!
Никого не пришлось уговаривать, а детей – так тем более: все бросились, сломя голову по узкой тропе, протоптанной в грудах мусора. Особенно тяжело, наверное, приходилось Тридцать Третьему – именно он волок трофейный сундук с непонятным, но более чем тяжелым содержимым. Так или иначе, далеко уйти не удалось – впереди, из-за поворота, показалась еще одна группа вооруженных оборванцев.
Их взяли в «клещи».
Беглецы остановились, затравленно оглядываясь. Как назло, в этом месте в стенах не было даже окон. Более того, не было стен как таковых – одни лишь бесформенные руины, готовые осыпаться в любую минуту.
– Туда! – крикнул Книжник, бросаясь на стену.
Непонятно, на что он рассчитывал. В конце концов, он не был ни потолочником, ни человеком-мухой, и восхождение по отвесным стенам никогда не было его «коньком». Взобравшись на пару метров по выбоинам, трещинам и торчащим из стены обломкам, семинарист неосторожно ухватился за особенно хрупкий фрагмент, с хрустом обломившийся под его весом. Он и пикнуть не успел, как, сорвавшись, рухнул вниз. Спасибо, что не получил очередное сотрясение мозга, удачно приземлившись на груду гнилых листьев. Со стоном приподнялся на локте, оглянулся и увидел того, кого меньше всего хотел бы увидеть в этот момент.